Штаб армии расположился в населенном пункте Клетско-Почтовском. Я там бывал редко, почти все время проводил в частях и соединениях, помогая их командованию в организации обороны.
22 июля меня неожиданно вызвали в штаб Сталинградского фронта. В тот же день я отправился в Сталинград. Вместе со мною поехал член Военного совета 38-й армии бригадный комиссар В. М. Лайок. В пути мы, разумеется, строили всевозможные догадки о причинах вызова. В конце концов решили, что предстоит совещание, на котором нужно будет присутствовать, а возможно и докладывать об обстановке на нашем участке обороны.
Прибыв в Сталинград, мы первым долгом отправились в домик командующего фронтом. И тут начались неожиданности. Прежде всего оказалось, что в домике новый хозяин-генерал-лейтенант В. Н. Гордов. До этого он командовал 21-й армией, а теперь был назначен командующим Сталинградским фронтом вместо маршала С, К. Тимошенко. Замена не казалась мне равноценной. В. Н. Гордов не обладал тогда опытом крупного военачальника. К сожалению, это представление подтвердилось в дальнейшем. Ведь обстановка на сталинградском направлении начала усложняться с каждым днем и даже с каждым часом. И именно в тот чрезвычайно острый и напряженный период командование фронта оказалось ослабленным, что не могло не отразиться на руководстве боевыми действиями, в особенности в условиях многократного превосходства сил противника. Генерал-лейтенант Гордов, конечно, старался сделать все, что мог. Но задача была ему не по силам.
Штабу фронта и тем более командованию и штабам армий неизвестна была причина ухода маршала С. К. Тимошенко с поста командующего. Все мы хорошо знали и глубоко уважали Семена Константиновича. Он был участником гражданской войны и активным организатором Красной Армии в мирное время: командовал 3-м кавалерийским корпусом и войсками Киевского Особого военного округа. Большой вклад был внесен им в дело разгрома белофиннов в 1939-1940 гг. Став народным комиссаром обороны, он в короткий срок, до нападения фашистской Германии на Советский Союз, добился резкого повышения дисциплины в войсках, устранил ошибки в подготовке личного состава, что способствовало быстрому росту боевой мощи Красной Армии. Несмотря на тяжелые неудачи войск Юго-Западного направления в 1941 г. и в первой половине 1942 г., приведшие к отходу войск за р. Дон, мы верили в способность Семена Константиновича успешно руководить фронтовым объединением.
Перемены в командовании фронта были не единственной неожиданностью для меня. Второй - о ней сообщил мне генерал-лейтенант Гордов - был приказ Ставки Верховного Главнокомандования о моем назначении командующим 1-й танковой армией. Далее выяснилось, что этой армии пока еще не существовало. Ее предстояло сформировать на западном берегу Дона в районе Качалин, Рычковский, Калач. И задача эта возлагалась на управление 38-й армии, которое преобразовывалось в управление 1-й танковой армии и должно было немедленно передислоцироваться из Клетско-Почтовского в район Калача. Войска же 38-й армии было приказано передать в состав 21-й армии.
Кстати отмечу, что 21-я армия собственно и должна была занять оборону в полосе устья р. Медведицы - станица Новогригорьевская. Так гласила директива Ставки Верховного Главнокомандования от 12 июля. Но в ходе отступления остатки этой армии отошли не на левый фланг 63-й армии, а на ее правый фланг, в район, находившийся в 250 км к западу от отведенной им полосы. Вот почему 16 июля эту полосу было приказано занять вышедшим к ней войскам 38-й армии. Теперь же они передавались в состав 21-й армии, и ее полевое управление должно было занять наше место в Клетско-Почтовском.
Итак, эта сторона дела была ясна. Я тотчас же связался по телефону с Клетско-Почтовским и отдал необходимые распоряжения: своему заместителю генерал-майору Г. И. Шерстюку приказал возглавить комиссию по передаче войск с их участками обороны, а штабу под начальством полковника С. П. Иванова прибыть в район Калача.
Теперь можно было приступить к выполнению задач, связанных с формированием 1-й танковой армии.
