Дальнейший ход событий показал, что именно этот вывод не соответствовал обстановке. Что касается противника, то он развернул наступление не на всем советско-германском фронте, а лишь на юге, причем сосредоточил там свои главные силы. С другой стороны, Советские Вооруженные Силы еще не были обеспечены резервами и вооружением в том огромном количестве, которое требовалось для ведения активных операций по всему фронту.
После всего сказанного, надо полагать, нет необходимости доказывать, что отказ от Харьковской наступательной операции был бы наиболее целесообразным в обстановке весны 1942 г. Переход к прочной обороне на хорошо подготовленных позициях позволил бы избежать крупного поражения, нанести врагу после начала его наступления более значительный урон, сорвать в какой-то мере его планы летнего наступления и приблизить час развертывания активных боевых действий Красной Армии.
Если же Харьковская наступательная операция, вопреки здравому смыслу, началась, то проводить ее надо было решительнее, с предельным напряжением сил и стремительностью. К сожалению, отсутствие этих важнейших элементов всякой наступательной операции и явилось одной из первостепенных причин постигшего нас поражения. Операция планировалась без полной гарантии на благоприятный исход, проводилась как-то неуверенно и нерешительно, в особенности после получения сведений о прорыве группы Клейста.
Когда противник нанес удар в полосе 9-й армии, у основания барвенковского выступа, т. е. в глубокий тыл 6-й армии, то следовало прежде всего определить масштабы угрозы. Сделав это, командование, несомненно, пришло бы к выводу: приостановить наступление 6-й армии и группы генерала Бобкина, повернуть их главные силы на восток и во взаимодействии с 9-й и 57-й армиями Южного фронта разгромить прорвавшуюся группу Клейста. Иначе говоря, следовало прежде всего предотвратить возникшую опасность с юга.
Этого не произошло. Командование и штаб Юго-Западного направления вначале недооценили угрозу и не решились сразу приостановить наступление на Мерефу и Красноград. Приказы о переброске танковых корпусов против прорвавшейся группировки противника были отданы с опозданием и неодновременно. К тому же и вывод их из боя затянулся на 10-12 часов.
Кстати, и поныне продолжаются разговоры по поводу ввода в прорыв этих танковых корпусов утром 17 мая. Целесообразен ли он был? Ответ на этот вопрос неразрывно связан с оценкой неудачного замысла Харьковской операции в целом. Как уже отмечалось, командование Юго-Западного направления допустило ошибку в оценке сил и возможностей противника, преуменьшив их. И это наложило отпечаток на все его решения. Так, не сомневаясь в благоприятном исходе операции, оно запланировало нанесение главного удара 6-й армией из оперативного "мешка", при этом операция в целом была начата при наличии явно недостаточных сил и средств, без обеспечения глубоких флангов южной ударной группировки.
Наряду с такими ошибками в планировании и организации наступления был допущен и ряд других, касавшихся ее проведения. Одной из них и являлся ввод танковых корпусов в прорыв 17 мая. Это было основной причиной разгрома войск на Барвенковском плацдарме.
Была ли другая возможность использовать эту внушительную силу, свыше двух с половиной сотен танков? Да, была. Речь идет об имевшейся возможности ввести 21-й и 23-й танковые корпуса в прорыв значительно раньше, чем это было осуществлено. Ввод в бой второго эшелона и эшелона развития успеха в полосе 6-й армии 14 мая, как это было предусмотрено планом, несомненно, мог дать операции иное развитие.
Отказ от их использования тогда был связан с тем, что успешные действия северной ударной группировки фронта создали у противника представление, будто она наносила главный удар. Это привело к переброске против нее вражеских резервов, в том числе 3-й и 23-й танковых дивизий. В результате резко за тормозилось наступление нашей северной группировки. Командующий фронтом отсрочил ввод в прорыв танковых корпусов, а авиацию, поддерживающую наступление южной ударной группировки, перенацелил для отражения контрудара гитлеровских танковых дивизий в полосе северной ударной группировки. Тем самым противник в полосе 6-й армии получил возможность осуществить частичную перегруппировку сил и организовать сопротивление на промежуточных рубежах.
