Обо всем этом я вспоминал, глядя на хижину. Утром 10 марта 1908 г., выйдя из нее около 11 часов утра, Шеклтон застыл от удивления, завидев в тридцати шагах от себя шесть с трудом передвигавшихся фигур. Это была группа, шестью сутками раньше вышедшая в поход к кратеру Эребуса, - Дейвид, Адаме, Моусон, Маккей, Маршалл и Брокльхерст.
- Добрались до вершины? - крикнул Шеклтон, бросившись навстречу товарищам.
Никто не ответил...
Он повторил вопрос, и Адамс, один из двух руководителей похода, указал рукой на гору. Жест не удовлетворил Шеклтона, он переспросил в третий раз, и только тогда Адамс ответил:
- Да.
Шеклтон повернулся и побежал в хижине сообщить весть остальным. Все выскочили наружу, Пристли - первым, чтобы приветствовать и поздравить вернувшихся с победой, после чего экспедиция села за стол. И тут люди, не имевшие еще опыта полярных походов (а он имелся лишь у троих - Шеклтона, Джойса и Уайльда), с изумлением убедились, что по завершении маршрута каждый участник способен съесть по нескольку килограммов пищи!
Я припомнил сейчас этот недавно перечитанный эпизод, и сцена представилась особенно живо потому, что жилье пионеров осталось почти нетронутым, точно таким, каким оно выглядело шестьдесят лет назад. Не изменился и пейзаж: полоска воды, отделенная скалистым гребнем, у подножия которого обитала колония пингвинов, широкий залив Мак-Мердо, переходящий в припай, а дальше - величественная цепь Трансантарктических гор... Это на западе. А на востоке - Эребус!
Снаружи хижина обложена как бы второй "стенкой" из ящиков с консервами, изготовленными в 1907 г. Мясо, бобы, варенье, фрукты в сиропе, жареные куры, почки, печенье, супы... Рядом - брикеты прессованного сена для пони, которые должны были тянуть через льды сани.
Когда заходишь внутрь, кажется, будто еще вчера здесь жили люди. Помещение имеет 10 м в длину, чуть меньше 6 в ширину и 3,5 м до кровли. Дом сбит из досок и проконопачен пробкой и войлоком для лучшей изоляции. В нем обитали пятнадцать человек. В среднем по 4 м2 "жилплощади" на душу, да еще инвентарь - столы, скамьи, печка, кухня, химическая лаборатория и запас провианта. Подобная скученность, конечно, согревала, но, с другой стороны, требовала в течение длиннейшей полярной ночи особой психологической совместимости. Проще говоря, надо было сначала позаботиться о товарище и лишь потом - о себе; без этого ужиться было бы невозможно.
Хижина экспедиции Роберта Скотта, построенная три года спустя на мысе Эванс, в 8 милях к югу, сохранилась в естественном полярном "холодильнике" столь же хорошо. Перебирая сейчас фотографии, я не могу с определенностью сказать, какой из хижин принадлежит та или иная деталь. На столе лежит раскрытый иллюстрированный еженедельник за 1907 г. с фотографиями двух команд рэгбистов, присевших на корточки, на гвозде повешена на просушку пара выстиранных носков, в углу примостился деревянный лежак со спальным мешком из оленьих шкур. Особенно впечатляет запас мяса в сенях (кажется, в хижине на мысе Эванс): это не мясные консервы и не вяленое, а свежее мясо! Да-да, несмотря на 65-летний "возраст" его следует именовать свежим... В летний период, когда мы там были, солнце подняло температуру внутри хижины выше нуля, и куски тюленьего мяса, сложенные в кучу метровой высоты, были мягкие на ощупь!
Из одной из этих хижин в 1908, а из другой - в 1911 г. выступили две экспедиции. На долю всех участников без исключения выпали тяжелые испытания. Походы экспедиции Шеклтона завершились благополучно, и уже одно это свидетельствует о замечательных качествах руководителя, сумевшего сберечь своих спутников. Скотт, Уилсон, Боуэрс, Ото и Эванс не вернулись на базу. Один за другим гибли они на протяжении этого кошмарного, но героического маршрута. Семьдесят девять суток понадобилось им, чтобы одолеть 1350 км, отделявших их от Южного полюса. Там они обнаружили палатку, а в ней адресованную Роберту Скотту записку, оставленную победителем этой грандиозной полярной гонки, Руалем Амудсеном. Затем 62 дня они добирались до последнего лагеря, где всего в 17 км от склада провианта пурга держала трех оставшихся участников, пока они не умерли от изнеможения, голода и холода.
