– Сержант? Э-э…
– Неважно, маршал. В сущности, меня давно нет в живых. Но я рад, что Вы помните.
– Волчье поле… – медленно произнес маршал. Спохватился:
– Я брежу. Сейчас я умираю. Странно, что я это понимаю.
– Именно так, – сержант невозмутимо закурил мятую сигарету. – Но пока еще не умерли совсем… скажите, маршал, Вам известно положение на фронте?
– Я давно не следил за новостями, – маршал ответил раздраженно. Неожиданно для себя он понял, что это было самым невыносимым в его болезни. Быть манекеном, куклой, которую ворочают с боку на бок, и не знать, как живет его Империя – вот уж правда, хорошенький конец для солдата.
Сержант ткнул пальцем в стол, и маршал увидел, что на полированной дубовой столешнице лежит карта. Синие стрелы на ней ползли вперед, на глазах тянулись к столице, замыкая ее в клещи. Он застонал от ярости, забил кулаком по столу, сминая околыш фуражки.
– Понимаю Ваши чувства, – сержант снова был без сигареты, пятна на его камуфляже колыхались, расплываясь. – Но есть один вариант…
– Нет никакого варианта! – прервал его маршал. – Я скоро умру, ясно? Сейчас я, видимо, лежу в кровати, рядом пиликают всякие медицинские хреновины, а сам я даже поссать не могу по своей воле! Бред.
Сержант пожал плечами, провел пальцем по шраму.
– У Вас есть возможность выиграть эту войну.
– Что?
– Мы хотим предложить вам командовать. Здесь, за столом. Вы хотите спасти Империю?
– Всю жизнь… – маршал усмехнулся, – можно сигарету, раз уж это бред? Спасибо. Да, всю жизнь я мечтал, чтобы ко мне пришли и возвышенно спросили: "Хотите спасти Империю?" И когда был сопливым щенком в училище. И потом, в армии. Служил и мечтал – ну вот, еще немного, и меня точно позовут! Уж я бы показал! Я бы развернулся! Куча битв, полтонны орденов. И все не то. А потом перестал мечтать и практически отбросил копыта. И тут раздался горний глас – почему-то в виде сержанта моей же роты.
– Мы подумали, что так проще.
– Мы?
– Неважно… Поверьте, маршал, сейчас Вы можете выиграть войну. Дело только во времени.
– А. Понятно, – маршал рассмеялся, затушил окурок прямо о полированный подлокотник кресла, даже не глянув на безобразный ожог. – Я же это читал. Точно! Был какой-то рассказ, в журнале фантастики, я стал выписывать его от скуки, уже на пенсии. Там говорилось о чем-то таком же. Мол, выиграй сам, и твоя армия победит, а вражеская – в пыль, даже пальцем никто пошевельнуть не успеет. Надо же, вот когда это вспомнилось.
– Сюжетов мало, – сержант улыбнулся в ответ, показав плохие, прокуренные зубы, – и некоторые из них часто повторяются. Кстати, в Вашем варианте мы можем предложить только половинчатую победу. Все честно.
– Как это?
– Дело только во времени, – повторил собеседник, – а времени мало. И у вас, и у вашей страны. Вы умираете. Это тоже можно назвать проигранным боем. Но если для вас сопротивление болезни может означать только лишь отсрочку смерти, то для Империи – жизнь. Ваши дипломаты никак не могут договориться с союзниками. С потенциальными союзниками, – голосом надавил на одно слово сержант. – На это им нужны еще сутки. И сутки на то, чтобы запустить весь механизм, который приведет в движение людей, технику, обозы. Итого – сорок восемь часов. Посмотрите на карту.
Маршал посмотрел. Синие стрелы удлинились еще. Прищурившись, он привычно, как на штабном совещании, заставил мозг охватить всю картину. Вздрогнул, понимая.
– Они не успеют. При таких темпах продвижения…
– Совершенно верно. Войска деморализованы, пропаганда врага работает успешно, – сержант снова ухмыльнулся, и шрам на его щеке зашевелился, как красная гусеница. Маршал оскалился в ответ, сдерживая желание врезать кулаком по лицу фантома.
– Если я покажу сейчас врачебную карту, Вы поймете, что этих двух суток нет и у Вас, маршал. Вот тут-то, как говорится, и зарыта собака. Мы предлагаем занятную сделку. Продержитесь двое суток на этой карте – игра ваша. Нет – и конверт с завещанием будет вскрыт раньше, как и предполагают врачи и все ваши горячо любящие родственники. А Империя перестанет существовать.
– Что я должен делать? – хрипло спросил маршал. Он провел рукой по сукну мундира, сжал в кулаке острые грани маршальской звезды.
