— Боже, сестра, как же это случилось?!
Ирма Джозеф была одного роста с Эйвой. Она внимательно посмотрела на нее своими темно-синими глазами и спокойно ответила:
— Несчастный случай, полагаю.
Конец разговора, усмехнувшись подумала Эйва. Медсестрам было хорошо известно, с каким неодобрением три монахини, опекавшие больницу, относились к распространению слухов и легким увлечениям в этих святых стенах. Бывало, какая-нибудь легкомысленная медсестра, упиваясь чувством обретенной независимости и жаждой приключений, поддавалась соблазну пофлиртовать с молодым симпатичным врачом или пыталась даже вызвать к себе интерес у самого доктора Стонтона. Вежливо, но твердо сестра Мэри Валенсия или сестра Элеонора наставляли девушку на путь истинный, а то и попросту увольняли с работы без всяких проволочек. И, по крайней мере, глупостей, как не могла не признать Эйва, в больнице Св. Екатерины было не так уж много. Никаких тебе поцелуев украдкой за закрытыми дверями, ни открытых ухаживаний, которые в больнице Гонолулу были в порядке вещей.
Таким образом, доктор Блейк Стонтон продолжал оставаться для всех загадкой, язвительным красавцем, этаким героем рыцарского романа, с непредсказуемым настроением, непонятным и недоступным. Не раз Эйве приходилось наблюдать за тем, как одна из монахинь отшивает кого-то по телефону или очно, заявляя, что доктора нельзя сейчас беспокоить или что он на совещании. Интуиция подсказывала Эйве, что прелестные пациентки под предлогом тяжкой болезни пытаются затащить доктора Стонтона, этого красавца, к себе в надушенный будуар или попросить его стать украшением обеденного стола, где под влиянием свечей и отличного вина можно было бы наконец вызвать улыбку на его строгом лице. Нет, Эйва никогда не приблизится к нему с такими намерениями. Она уважала его право скорбеть в одиночестве.
К тому времени, как она заправила свою кровать, прибралась на кухне и закрутила волосы в строгий узел, который помещался под зеленой шапочкой, какие носят в хирургическом, тяжелые капли росы уже перестали срываться с деревьев акации с ритмичной регулярностью. Лужицы, образованные на склоненных головах рододендронов, бугенвиллей и кустов фуксии, уже не пополнялись.
Надев синий плащ, который гармонировал с цветом ее глаз, и затянув поясом свою тонкую талию, Эйва пересекла маленький внутренний дворик и вышла на улицу, стуча высокими каблучками по булыжной мостовой. Раздосадованные плохой погодой, отдыхающие — первые в этом сезоне — глазели на витрины маленьких магазинчиков, где были выставлены изящные ювелирные украшения, отрезы красочно сотканных тканей, антиквариат и галантерея. Сисайд просыпался, маленькие гостиницы исторгали из своих недр толпы отдыхающих, жаждущих окунуться в особую, неповторимую атмосферу этого уютного курортного городка. Эйва посмотрела в противоположный от больницы конец улицы, где были раскиданы роскошные апартаменты отеля «Лас-Пальмас». Дома окружал большой плавательный бассейн. Эйва знала, что в эту самую минуту богатые, избалованные туристы заказывают себе завтрак с шампанским, надеясь прояснить голову после вчерашнего и придать уверенность ногам, чтобы дойти без приключений до зала бриджа или пинг-понга, где намеревались провести этот пасмурный день. На первый взгляд, Сисайд был обыкновенным небольшим городком. Но стоило пересечь по тротуару перекресток и удалиться в дюны, как сразу становилось ясно, что это место отдыха и развлечений богатых уроженцев Восточного побережья, которые могли позволить себе целый год следовать за теплом и солнцем, покидая в суровые зимы Нью-Йорк, Питсбург или Филадельфию.
— Доброе утро, мисс Кендалл, — вдруг раздался из густого белого тумана голос, который заставил Эйву остановиться и вздрогнуть от неожиданности.
И вслед за тем из белесой дымки проявился человек с тяжелой сумкой, вдавившейся в плечо. Эйва узнала мистера Парсонса, почтальона.
— Вам письмо с Гавайев, — сказал он и, будучи разговорчивым по природе, не смог не добавить: — Вам ведь знаком этот адрес в Гонолулу — Ненью-Серкл?
— О, это от Триш! От сестры! Можно мне получить письмо прямо сейчас, мистер Парсонс? Она… Я волновалась за нее.
