– Какого черта…
– Тс-с-с! – Прижимая палец к губам, Зоя обошла кровать и пристроилась рядом с Йорком. – Это наша счастливая ночь, Рон. Она откроет нам дорогу в высшую лигу!
– Мэриан сжует тебя, детка.
Зоя нахмурилась. Этот сопляк почти не обращал внимания на ее великолепное тело – впрочем, чего еще ждать от такого? Она и так получит удовольствие. И заставит его делать то, что ей нужно.
– За Мэриан не беспокойся.
Она наклонилась и впилась зубами в член Рона. Тот вскрикнул и замолотил кулаками по ее спине.
Зоя со смехом принялась бороться с Йорком. Он отвесил ей оплеуху, и она взвизгнула от возбуждения. Рон положил ладони ей на груди и стиснул их так, словно выжимал сок из апельсинов.
Улучив момент, Зоя уселась на него. Рон и охнуть не успел, как она вобрала его в себя.
– Сука! – зашипел он, выгибаясь на кровати. – Ах ты, сука!
Два судорожных рывка – и семя изверглось из него. Зоя соскочила со своей жертвы. Взглянула на Мэриан: неужели она все еще не очухалась?
– Рон, давай скорее. Поднимайся и делай, что я скажу.
– Отстань, – буркнул он.
– Ты уже получил свое, а я нет. – Зоя протянула ему пояс от халата. – Давай, Ронни, привяжи меня за руки к кровати.
– Убирайся к черту.
В следующий миг его плечо пронзила острая боль: Зоя прекрасно знала, куда надавить пальцем. Она надавила еще сильнее, и Рон со стоном скатился на пол.
– Поднимайся, – приказала она. – И не забывай, Ронни: я – твое спасение, но я же – и твой конец. Выбор за тобой.
Он кое-как выпрямился.
Зоя ухватилась за медный прут в изголовье кровати и растянулась на матрасе.
– Привязывай.
– Нет.
– О’кей. Объяснимся до конца. Или ты, или она. Привяжи меня, и я поклянусь, что ты сделал это, потому что она велела. Откажешься – и я расскажу, как ты изнасиловал меня, пока она дрыхла. Выбирай.
– Проклятие, ты хуже дьявола! – Его грудь тяжело вздымалась.
– А ты кто – мальчик из церковного хора?
Он привязал ее запястья к кровати – так крепко, что у Зои от боли на глазах выступили слезы.
– Что теперь?
– А теперь мы втроем будем трахаться на этой постельке, пока Мэриан не очухается и не начнет орать. Тогда заору и я, а ты начнешь возмущаться, и я тебя поддержу. Ведь это она нас заставила. И я скажу, что давно знаю все ее маленькие тайны. А в результате мы окончательно удостоверимся, что Блисс Уинтерс ничем нам не навредит. Мэриан же превратится в гусыню, которая несет золотые яички! Неплохо, а?
– Не нравится мне все это, – задумчиво пробормотал Йорк.
– Тебя все равно не спрашивают. Так что расслабься и получай удовольствие. Иди ко мне, детка. Давай еще разок, и к черту их всех! – Она раздвинула ноги и покачала бедрами. – Тебе нравится, Ронни?
Не спуская с Зои глаз, Рон забрался на кровать.
– Знаешь, детка, трахайся лучше сама с собой. – Он улегся рядом и потрогал ее сосок. Потом закинул свою мускулистую ногу ей на живот.
– Ох, да… – простонала Зоя. – О-ох, ох… Скорее! Я хочу сейчас!
– Мы не всегда получаем то, что хотим. – Рон внезапно повернулся к ней спиной. – Увидимся утром!
Как глупо с ее стороны надеяться заснуть.
Блисс снова взглянула на каминные часы. Поздно… И с каждой минутой становится еще позднее.
Мать Фабиолы и Полли привезла эти кухонные часы из Голландии, где побывала со своей группой, представлявшей танец живота.
Многие свежевыстиранные рубашки пахнут крахмалом… А может, крахмалом пахнут вообще все до одной свежевыстиранные рубашки?
Себастьян не стал бы пугать ее нарочно.
Или стал бы?
Но зачем?
Зачем ему пугать ее до полусмерти? Зачем советовать держаться от себя подальше?
Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного тому, что испытала с Себастьяном в эту ночь.
Однако доверие надо заслужить, надо быть достойным доверия. А Себастьян дал больше поводов не доверять ему, чем доверять.
Но им вместе было так хорошо!
Блисс сидела за кухонным столом. Сидела, закинув руки за голову и бездумно глядя в потолок. Она все еще чувствовала его объятия, жар его тела, чувствовала его губы…
Во дворе залаяла Спайки – и в ту же секунду кто-то забарабанил в дверь.
Блисс вскочила и поспешила отодвинуть задвижку.
– Ты бы хоть из любопытства спросила, кто стучит, – с укоризной в голосе проговорила раскрасневшаяся Фаб, врываясь в дом. – Блисс, ты слишком доверчива. Это опасно.
