Вик подтолкнул Либерти, чтобы та держала язык за зубами. Затем выступил вперед и заявил:
– Он пришел с нами. – Вик заговорщически взглянул на Блисс.
– Нет, – покачала головой Киттен, – вы пришли с этой женщиной, я знаю. А этот мужчина только что спустился по лестнице, из твоей комнаты, Блисс, она единственная наверху.
Себастьян скрестил на груди руки и вопросительно посмотрел на Блисс.
– Все правильно, – сказала Блисс и решительно взяла мать за локоть. – Я потом расскажу тебе обо всем. Не волнуйся, мама, я уже взрослая.
Киттен не тронулась с места.
– Если у тебя кто-то есть, мы хотим об этом знать. Твой отец наведет справки. Для твоего же блага, Блисс, ты же понимаешь. Ты слишком небрежно относишься к некоторым вещам. Не забывай, ты богатая женщина.
– Спасибо за заботу, – сказала Блисс; она уже знала: неприятный разговор неизбежен. – Передай папе, что я загляну к вам сегодня днем.
– Так, теперь я понимаю! Ты пытаешься выпроводить меня?
Неужели она только сейчас это поняла?
– Что ты, мама, просто…
– Кто вы такой? Как вас зовут? Давно вы знакомы с моей дочерью?
И тут Блисс сдалась. Она взяла со столика чашку с кофе и поднесла к губам.
– Ну же, отвечайте, – потребовала Киттен.
– Я знаю вашу дочь пятнадцать лет, миссис Уинтерс. Мое имя Плато. Себастьян Плато.
С малышом Вилли трудно разговаривать, думал Рон. Развалившись в кресле в приемной Себастьяна, он рассматривал сидевшего за своим столом Уильяма Намсака, сторожевого пса.
Рон уселся поудобнее – водрузив локоть на полированный подлокотник, подпер рукой голову. Если у Уильяма и была какая-либо информация, он хорошо это скрывал.
– Он, должно быть, звонил? – спросил Рон, чтобы хоть что-нибудь сказать – непрерывное щелканье компьютерной клавиатуры казалось невыносимым.
– Нет.
«Вот гаденыш. Попадись ты мне в укромном месте – и сразу по-другому запоешь!» С тех пор как у него завелись деньги и появились возможности устраивать ловушки, Рон не встречал человека – с определенными наклонностями, разумеется, – которого нельзя было бы уговорить провести вместе ночь.
Но ему всегда нравилось, когда его хотели без уговоров. Гораздо приятнее, когда тебя обхаживают.
– Вчера вечером мистер Плато возвращался сюда?
Уильям оторвался от компьютера и посмотрел на Рона.
Тот, подавшись вперед, поцокал языком.
– Я не видел вчера мистера Плато после того, как он уехал на встречу, – ответил Уильям и снова уставился на клавиатуру.
Его худое лицо даже не порозовело. Даже выражение не изменилось. Ни единого намека, что он понял знак. Раздосадованный, Рон вскочил на ноги. Да что там, он чертовски разозлился.
– Зоя когда приходит?
– Уверен, она уже на месте, – отозвался Уильям, на этот раз не поднимая головы. – Ее офис этажом ниже. Там же расположены фотостудии, и там же беседуют с возможными клиентами и теми, кто пришел устраиваться на работу.
«А какой у меня выбор?» – подумал Рон. Одного точно нельзя делать: сидеть на месте, пока Себастьян увивается за какой-то бабенкой, которая, как считает Мэриан, может все испортить.
– Я спущусь вниз, к Зое. Как только Себастьян приедет, сразу же дай мне знать.
Уильям промолчал.
Кровь ударила в голову Рону. Он подошел к столу секретаря и навис над ним в ожидании, когда Уильям поднимет голову.
– Послушай-ка, приятель, – процедил Рон, – советую вести себя более учтиво, если не хочешь потерять эту работу. Когда я что-то говорю, не стоит делать вид, что не слышишь. Надо вскочить и кивнуть. Понял?
– Не совсем.
Рон наклонился ниже.
– Миссис Плато – компаньон мистера Плато.
– Мне это известно.
– И миссис Плато моя подруга. Теперь понятно?
Уильям чуть отодвинулся от стола, чтобы увеличить расстояние между собой и Роном.
– Когда появится мистер Плато, я передам ему, что вы хотели повидать его и что вы пошли к Зое. Все?..
– Сейчас – да. Пока.
«Гаденыш. Держи свою маленькую, аппетитную задницу подальше от меня, если она тебе дорога».
Рон не стал дожидаться лифта – спустился по лестнице. Путешествия с Мэриан несколько мешали его тренировкам.
На нижнем этаже кипела обычная деловая жизнь. Мужчины и женщины сновали по коридору. Толстый серый ковер на полу заглушал их шаги. Фигуры этих людей свидетельствовали о том, что почти все они прошли тщательнейший отбор – им надлежало занимать как можно меньше места в пространстве.
