Он внимательно следил за минутной стрелкой своего хронометра.
— Нам нужно продержать труп в таком положении полчаса. В древности не умели пользоваться токами такого напряжения и возились над этим целых двенадцать часов. В течение такого продолжительного времени труп портился и в большинстве случаев опыт выходил неудачным. А между тем, сила электричества необходима при действиях такого рода. Это, так сказать, последняя станция вещественного мира и здесь уже соприкасается астральная материя с грубыми формами земной жизни. Теперь довольно, прекратите ток!
Моравский разъединил провода.
— Далее мы перейдем к магнетическим пассам. Перенесем тело на постель.
Они перенесли значительно потеплевший труп на невысокую кровать и положили его навзничь на мягкий матрац. Фадлан низко наклонился и ритмическим движением рук стал насыщать своим флюидом распростертое перед ним тело.
Он держал обе руки, ладонями вниз, над лбом девушки, затем разводил их и медленно вел свои руки вдоль всего тела на расстоянии полувершка до самых ступней. Здесь он с силой сжимал свои пальцы в кулак и сейчас же разжимал их. Потом снова приводил руки, ладонями вниз, к неподвижно лежащей перед ним голове. Тяжелое дыхание с трудом вырывалось из его плотно сжатых губ, жилы на лбу надулись и глаза горели внутренним огнем. Через пять минут Фадлан снова обратился к Моравскому.
— Освободите веревки аппарата и проденьте кольца под руки Таты. Вот так. Теперь поверните ручку, шесть или семь оборотов колеса. Так. Это подвешивание необходимо после пассов.
Моравский исполнил все указанные действия и теперь труп висел над кроватью. Стриженая голова его низко склонилась над грудью и ноги едва касались тюфяка.
— Очень хорошо! — пробормотал Фадлан. — Теперь приведите в действие рентгеновский аппарат. Поставьте экран, возьмите микроскоп и приготовьтесь смотреть.
Моравский приблизил глаз к окуляру.
Вдруг он вскрикнул.
— В чем дело? — спросил Фадлан. — Рассказывайте мне, насколько возможно хладнокровнее, что вы видите. Мне нужно знать, чтобы действовать дальше.
— Боже мой, какое отвращение!.. Отчаянное сражение между миллионами противных чудовищ, бросающихся друг на друга! Что это такое?
— Это только бациллы, гнилостные бациллы, мой друг! Бациллы, хотевшие пожрать человеческое тело. С ними борются ожившие микроорганизмы, стерегущие нашу жизнь. Мое предсказание начинает исполняться… Они достаточно страшны, не правда ли?
— Отвратительны! Никакое воображение не может себе их представить… И их тысячи тысяч, целые полчища!
— Если бы мы обладали микрофоном той же силы, какой мой микроскоп, мы услышали бы шум, с которым не сравнился бы пушечный грохот любого современного сражения. Этот микроскоп стоил мне нескольких лет упорного труда и вычислений, зато наблюдение и пользование им дает превосходные результаты. Позже я покажу вам его устройство во всех деталях. Если бы не ваше теперешнее наблюдение, профессор, я, должно быть, уже бросил бы пассы. Я совершенно изнемог. Но микроскоп говорит, что сражение уже началось. Будем помогать слабейшему.
Фадлан с новой энергией возобновил свои магнетические пассы. Его нервы, мускулы и воля соединились вместе и развивали страшное напряжение. Никогда еще не употреблял он такого гигантского усилия. Он больше уже не говорил и не шутил. Его глаза, казалось, жгли лицо умершей, его дрожащие руки производили быстрые пассы над ее щеками, шеей и грудью.
— Смотрите же!
Моравский повиновался.
— Что вы видите?
— Вы правы. Сражение кончено. Страшных чудовищ нет. Немногие оставшиеся как будто теряют свои последние силы.
— Так. Нужно, чтобы они умерли, чтоб Тата воскресла. Жизнь всегда кончается смертью, а смерть жизнью, — это фатальный и вечный круг. Положим тело на кровать. Мне нужно набраться сил, я изнемогаю…
Немного отдохнув, Фадлан опять повернулся к трупу, снова лежавшему теперь на кровати, и возобновил свои пассы.
Вдруг он сказал вполголоса, но резко и определенно:
— Две капли кислоты на грудь, каплю брома в ноздри!
Моравский исполнил предписанное. Весь дрожа, он отскочил, как ужаленный, от кровати.
