Наверное, его рукам было подвластно волшебство, потому что ее рубашка была распахнута, а Мередит не чувствовала, чтобы он расстёгивал пуговицы. Тяжело дыша, Хит сдернул с ее плеч хлопчатобумажную ткань и коснулся губами того места, где на горле пульсировала жилка, вжал в шею рот. Потом руки оказались у нее за спиной. Твердые, как мелкая наждачная бумага, ладони прошлись по коже, пальцы поддели бретельки и стянули их вниз.
В следующую секунду Мередит уже лежала на спине, а Хит Мастерс нависал над ней сверху, как утес. В потемневших глазах метались молнии. Его взгляд остановился на ее груди. Мередит почувствовала, как соски внезапно отвердели и стали содрогаться при каждом биении ее пульса.
Хит ладонями оперся о кровать и приподнялся. Он весь был как пружина, закрыл глаза и крепко сжал зубы. Мередит испугала гримаса, исказившая его лицо.
Чертыхнувшись, Хит спрыгнул с кровати и стал расхаживать по комнате. При каждом шаге он втягивал в себя воздух и с шумом выдыхал, как вынырнувший на поверхность кит.
Встревоженная и озадаченная, Мередит прикрыла рубашкой обнаженную грудь. Казалось, Хит был страшно разъярен. Но вот его дыхание стало успокаиваться, он перестал тереть ладонью лицо, однако, когда повернулся к Мередит, в его глазах по-прежнему бушевала гроза.
— Я обещал, что не стану этого делать, — пробормотал он срывающимся голосом. — Извините.
— Все в порядке. — Мередит произнесла это очень тихо.
— Нет, не в порядке. Я сказал, что сделаю это, только когда будете готовы вы, и сорвался. Даю слово, что это не повторится. — Он снова потер лицо и так громко выдохнул, что Мередит вздрогнула, а затем сказал: — Уже поздно. Давайте устроим вас на ночь. Ну-ка, вставайте.
Мередит неуклюже скатилась с кровати, пытаясь прикрыть рубашкой грудь, а Хит
принялся с такой яростью взбивать постель, будто совершал экзекуцию, что она уставилась на него в немом изумлении: уж не сошел ли шериф с ума. Хит сорвал с кровати покрывало, сдернул простыни, стянул с подушек наволочки. Когда на досках остался только матрас, он поднял его и сильно встряхнул. Затем вытряс наволочки и простыни. При этом льняная ткань так сильно хлопала, что Мередит невольно отступила на шаг.
«Неужели, — гадала она, — судьба каждый раз посылает мне сумасшедших?» Хит вывернул все наизнанку и снова сильно встряхнул, как терьер — пойманную крысу. Застелил постель, выпрямился, и его лицо озарилось широкой улыбкой.
— Теперь проспите всю ночь?
— Что?
— Никаких пауков. — Он указал на кровать.
Сердце успело сделать несколько ударов, прежде чем до Мередит дошел смысл его слов. И тогда из ее глаз брызнули слезы. Она уже успела забыть, что рассказала ему о своих страхах. Так вот почему Хит так накинулся на постель! Не сумасшедший, а самый замечательный, самый дорогой на земле человек. Мередит не могла поверить…
Хит обошел кровать, остановился перед ней и поцеловал в лоб.
— Спокойной ночи, дорогая. Приятных сновидений. Я на всякий случай подежурю. А утром вы меня смените и я немножко прикорну. Не волнуйтесь. Даю вам слово: мимо меня никто не пройдет, — пообещал он и вышел из спальни, тихо прикрыв за собой дверь.
А Мередит осталась в темноте, прижимая к груди рубашку. Она не успела ему сказать, что боится темноты и всегда оставляет зажженным хотя бы ночник.
Она ворочалась всю ночь. То на спину, то на живот. Обнимала подушку, отталкивала ее и ложилась плашмя. Но заснуть не могла. Наверное, решила Мередит, слишком долго дремала в машине.
Лгунья! запротестовал тихий голос в глубине ее сознания. Ты просто отчаянная трусиха. Имела бы хоть капельку храбрости — пошла бы за ним. Боязливая дурочка, она шарахалась от пауков, пугалась темноты и боялась любви. Когда Хит ее обнимал, ничего не было страшно. Но сейчас? От одной мысли, что она выйдет в гостиную и попросит его лечь с ней рядом, внутри Мередит холодело.
Глупая! Глупая! Глупая! Он тебя любит. По-настоящему, всем сердцем. Никогда не обидит. Для тебя он перетряхивал постель, как ненормальный, и один только этот факт говорит о том, насколько он заботлив. Нет, сумасшедшая — она: скрючилась в темноте и держится за подушку. Но ведь она ему доверяет. Могла бы смело выйти раздетая. Вот насколько верит. В его объятиях так хорошо. Нет, просто восхитительно! Так что же опять рисует ее дикое воображение? Ей нечего бояться. Абсолютно нечего.
