«Жуковский» ложится в дрейф в нескольких кабельтовых от «Успенского». С него спускают на воду мотобот. Через несколько минут он пришвартовывается к нашему борту. По трапу поднимаются один за другим люди с «Жуковского» и сразу же попадают в горячие объятия друзей. Оба судна приписаны к Керченскому порту, и большинство моряков на «Жуковском» и «Успенском» земляки.
На кормовой палубе с самого начала рейса не было такого оживления. Механики беседуют с механиками, штурманы со штурманами, радисты с радистами. Моряки с «Жуковского» делятся с нашими своим опытом, дают советы. Появляется припрятанное из Керчи вино, друзья расходятся по каютам, чтобы отпраздновать встречу.
Бросается в глаза разница во внешнем виде и настроении между нашей командой и командой «Жуковского». У наших гостей обветренные лица, на них короткие штаны — шорты, настроение у них веселое и бодрое. В нашей одежде все еще преобладает европейский стиль, да и обветриться мы еще не успели. Что касается настроения, то, хотя оно и у нас хорошее, все же чувствуется какая-то неуверенность в себе и волнение за предстоящий рейс.
Наша команда в этот день увеличивается на два человека: с «Жуковского» на «Успенский» пересаживаются опытные тралмейстер и мастер жиро-мучной установки. Они помогут наладить дело. Полдня продолжается наша совместная стоянка с «Жуковским». Наконец все дела окончены. Гости спускаются в бот и направляются к своему кораблю. Проходит еще полчаса, и корабли расстаются. «Жуковский» спешит к родным берегам, «Успенский» — на юг, к месту промысла.
Мы идем милях в пятнадцати от берега. Вскоре показывается какой-то город. Даже на таком расстоянии можно различить высокие дома. Берег довольно крутой и голый. В поле зрения все время находится по 10–12 траулеров. Это, видимо, марокканские или испанские суда, промышляющие здесь рыбу. Время от времени «Успенский» пересекает широкую полосу воды, идущую параллельно берегу. Эта полоса отдаленно напоминает кильватерную струю. Вода в ней бурлит. Такие полосы образуются под влиянием приливных волн. Они идут одна за другой к берегу или от берега на расстоянии нескольких десятков метров друг от друга.
Около самого носа судна пролетает олуша — большая стройная птица коричневого цвета. Размах ее длинных крыльев достигает целого метра. Олуша (Sula) относится к подотряду веслоногих, близкий родственник ее — баклан. Олуши населяют открытые просторы морей и океанов. Летают они превосходно. Питаются рыбой, причем в тропических и субтропических водах охотятся на летучих рыб. Олуши прекрасно ныряют с лету. Иногда они бросаются в воду с такой силой, что разбивают себе голову о подводные камни.
Прямо под форштевнем появляется какой-то белый продолговатый предмет. Это — скелет каракатицы — все, что остается от нее после смерти. Известковая пластинка имеет примесь органического вещества. Она очень легкая и поэтому всплывает на поверхность. Здесь она долго носится по волнам, навевая на проплывающих мимо людей грустные мысли о скоротечности жизни.
По-прежнему пасмурно. Температура воздуха всего 20 градусов, а воды 17–18.
А дома, наверное, беспокоятся, что мы изнываем от жары — ведь мы находимся намного южнее самой южной точки Советского Союза.
Между тем, странная на первый взгляд погода для этих мест, напротив, является характерной. В этой части океана на юг проходит холодное Канарское течение. Не только у северо-западной оконечности Африки, но и гораздо южнее (у Канарских островов, например) температура воды не превышает 17–18 градусов. Холодная вода не позволяет сильно прогреваться нижним слоям воздуха, и поэтому климат в районе, в котором ощущается влияние Канарского течения, всегда прохладный.
Вечером полнеба закрыла черная мрачная туча. Стало совсем холодно. По случаю приближения к тропикам достали теплые шерстяные одеяла и спим под ними. А в Керчи сейчас, наверное, спят, вообще не укрываясь.
23 июля. С утра опять пасмурно. По-прежнему штиль. А ведь мы уже вступили в зону пассатов, где должны дуть устойчивые северо-восточные ветры силой в 5–6 баллов. Несмотря на штиль, море неспокойно. С норд-веста идет довольно крупная зыбь. Это отголосок штормов, бушующих где-то далеко, может быть, даже в Северной Атлантике.
