— А что вы делаете на бис? — спросила она.
— Собственно говоря, мне следует позвонить в Лос-Анджелес и отчитаться перед моим клиентом. Но, может, меня можно отговорить.
— Господи! — сказала она страстно. — Второй за день! Куда одной женщине столько везухи?
— Не знаю, — сказал я, — ничего не знаю. Думаю, что меня самого провели, как фраера, но я еще не уверен.
— Подождите, — она захлопнула дверь перед моим носом. Но ушла ненадолго.
Цепочка была снята с крючка, и дверь отворилась.
Я медленно вошел, она отступила в сторону.
— Что именно вы слышали? Прикройте дверь, пожалуйста.
Я толкнул дверь плечом и прислонился к ней.
— Обрывок довольно скверной беседы. Стены здесь тонкие, как бумажник у статиста.
— Вы — работник сцены?
— Наоборот, закулисных дел мастер. Меня зовут Филип Марло. Вы меня уже видели.
— Я? Видела? — Она отошла медленными, осторожными шажками от двери и приблизилась к открытому чемодану. Облокотилась о спинку кресла. — Где?
— На вокзале в Лос-Анджелесе. Мы ждали пересадки, вы и я. Вы меня заинтересовали. Меня заинтересовала ваша беседа с мистером Митчеллом или как его там? Я ничего не слышал, да и видел не много, потому что я не заходил в кафе, где вы сидели.
— Что же тебя заинтересовало, красавец?
— Во-первых, я сказал что. А во-вторых, то, как изменились вы после беседы с ним. Я следил, как вы работали над собой. Вполне преднамеренно. Вы старательно притворились эдакой прожженной шалавой.
— А кем я была раньше?
— Славной, спокойной, воспитанной девушкой.
— Это и была показуха, — сказала она, — а потом и проявилась моя подлинная натура. А к ней еще кое-что в придачу. — В ее руке возник маленький автоматический револьвер.
Я глянул на него.
— А, пушка, — сказал я. — Не пугайте меня пушками. Я к ним с детства привык. Я набивал руку еще на однозарядном «деррингере», любимом оружии пароходных шулеров. Когда я подрос, то перешел на спортивную винтовку, затем на снайперское ружье калибра 0,303 и так далее. Однажды я попал в яблочко с восьмисот метров с открытой мушкой. Надо сказать, что с восьмисот метров вся мишень кажется размером в почтовую марку.
— Увлекательная карьера, — сказала она.
— Пушки ничего не решают, — сказал я, — когда их выхватывают под занавес в конце второго акта.
Она чуть улыбнулась и переложила пистолет в левую руку. Правой она взялась за воротничок своей блузки и быстрым решительным движением разорвала ее до пояса.
— Сейчас, — сказала она медленно, — я возьму пистолет так, — она взяла его за дуло правой рукой, — и ударю себя по скуле рукояткой. У меня получаются прекрасные синяки.
— А затем, — сказал я, — вы взведете курок, спустите предохранитель и нажмете на гашетку, пока я буду увлеченно читать спортивные новости в газете.
— Ты не успеешь даже комнату пересечь.
Я закинул ногу на ногу, взял пепельницу из бутылочного стекла со столика у кресла, поставил ее себе на колено. Сигарету я держал между указательным и безымянным пальцами правой руки.
— Я и не подумаю пересекать комнату. Я останусь в этом кресле, довольный и безмятежный.
— Но слегка мертвый, — сказала она. — Я не даю промаху. И тут не восемьсот метров.
— А потом постараетесь рассказать полиции, как я бросился на вас и как вы защищались.
Она швырнула пистолет в чемодан и рассмеялась. Смех ее прозвучал вполне естественно, как будто мои слова и впрямь позабавили ее.
— Извините, — сказала она, — вы сидите тут нога на ногу с дырой во лбу, а я пытаюсь объяснить, что я вас застрелила, спасая свою честь, — от такой картины голова идет кругом.
Она упала в кресло и склонилась вперед. Ее лицо в обрамлении роскошной оправы червонного золота волос казалось слишком маленьким.
— Что вы хотите со мной сделать, мистер Марло? Или лучше спросим по-другому: что мне для вас сделать за то, чтобы вы ничего мне не делали?
— Кто такая Элеонора Кинг? Чем она занималась в Вашингтоне? Почему она сменила имя и велела снять монограммы с чемодана? Вот такие мелочи вы могли бы объяснить. Но вы, наверное не объясните.
— Ну, я не знаю, что сказать. Мои монограммы снял носильщик. Я сказала ему, что я была очень несчастна в браке, развелась и вновь получила право на девичью фамилию. То есть Элизабет, или Бетти, Мэйфилд. Может быть, это правда, не так ли?
