Хватит с меня! Вы себе слишком много позволяете!
Х ы б е к (быстро машине). Прошу мешок золота и чтобы профессор перестал мне мешать…
Т а р а н т о г а. Нет! Чтобы мне тут никакого золота не было и пусть немедленно он замолкнет!
Машина скрипит. Х ы б е к онемел. Делает отчаянные жесты, дикие мины, что, мол, не может говорить, машет руками, молитвенно складывает их.
Т а р а н т о г а. О, наконец-то покой! (Хыбек строит умоляющие мины.) А вы перестанете? (Хыбек усиленно кивает головой.) Даете слово? (Хыбек утвердительно кивает.) Хорошо. (Машине.) Пусть начнет говорить…
Х ы б е к. Вы поступаете не по-человечески! В конце концов эту машину придумал я. (Профессор открывает рот. Хыбек кричит.) Хорошо, хорошо! Молчу! Придумайте что-нибудь другое. Знаю - долголетие! Теперь-то оно у нас в кармане! Теперь будет наше! Но сначала вернем назад время!
Т а р а н т о г а. Зачем?
Х ы б е к. Таким образом вы станете моложе, сможете еще многое совершить. Сделаем так: сначала вернемся на… скажем, десять лет, а потом попросим долголетия. Или бессмертия! Пусть время отступит на десять лет!
Машина грохочет, за окном светает, одновременно электрическая лампа в комнате гаснет. Во время дальнейшего обмена фразами машина грохочет громче, смена дня и ночи происходит все быстрее, то загорается лампа, и за окном ночь, то лампа гаснет, за окном становится светло. Этот ритм все ускоряется, переходит в мигание, наконец в серость, потом наступает полная тишина, в которой слышен стихающий гул машины.
Т а р а н т о г а. Сейчас… надо подумать…
Х ы б е к. О чем?
Т а р а н т о г а. Это легкомысленно - машина может исчезнуть.
Х ы б е к. Почему бы ей исчезнуть?
Т а р а н т о г а. Потому что в прошлом машины быть не может. Она тут сейчас.
Х ы б е к. Ничего подобного! Не бойтесь. Скорее! Скорее!
Т а р а н т о г а. Хыбек! Что вы там наделали! Хыбек…
Х ы б е к. Все будет хорошо.
Темнота. Наступает тишина. Постепенно светлеет. Оба сидят на стульях. Нет ни машины, исполняющей желания, ни аппарата для путешествия в космос. Яркий день. Профессор без бороды, волосы лишь чуть-чуть тронуты сединой. Хыбек выглядит примерно так же, как в начале путешествий, но без очков и ПРОПСа.
Т а р а н т о г а (как бы просыпаясь). А это что?
Х ы б е к (робко, сейчас это юный студент). Простите…
Т а р а н т о г а. Ничего. Небольшое головокружение… (Смотрит на Хыбека.) Простите, кто вы?
Х ы б е к. Я - Хыбек. Януш Хыбек.
Т а р а н т о г а. Я - Тарантога. Но откуда вы тут взялись?
Х ы б е к. Я? Не знаю… Как-то даже странно… (Осматривается.) Где я?
Т а р а н т о г а. У меня. Это моя квартира, и я как раз думаю, что привело вас сюда… Вы не знаете?
Х ы б е к. Нет…
Т а р а н т о г а. Я тоже нет. Простите, а кто вы?
Х ы б е к. Я учусь в институте. Кончаю товароведческий, в будущем году буду писать магистерскую…
Т а р а н т о г а. Хм. И вы не припоминаете, что вас ко мне привело? Я профессор точных наук.
Х ы б е к (вскакивает). Пан профессор? Ох, простите, пожалуйста. Прошу не обижаться, я действительно не знаю (про себя), как я мог сюда попасть.
Т а р а н т о г а (поднимает со стола газету). 27 апреля 1951 года. Странно. Я мог бы поклясться, что пятьдесят первый год уже давно был.
Х ы б е к. Да?
Т а р а н т о г а. Ну-с, юноша! Ситуация - довольно своеобразная… оба мы не знаем, что скрестило наши пути… Может быть, у вас есть ко мне какое-нибудь дело?
Х ы б е к. Не могу припомнить… Ей-богу нет.
Т а р а н т о г а (встает). Ну, в таком случае… У меня срочная работа.
Х ы б е к. Из области астронавтики?
Т а р а н т о г а. Я не интересуюсь астронавтикой. Откуда это пришло вам в голову?
Х ы б е к. Это мое тайное увлечение. Не обижайтесь, пожалуйста!
Т а р а н т о г а. А на что бы мне обижаться? (Провожает его к двери.) Если вспомните, зачем вы были у меня, пожалуйста, позвоните.
Х ы б е к. Ох!
Т а р а н т о г а. Что случилось?
Х ы б е к. Я нашел сто злотых! Тут, в маленьком карманчике! Сто злотых!
Т а р а н т о г а. Поздравляю и надеюсь, вы не обидетесь, если я с вами распрощаюсь?
Х ы б е к. Что вы! Мне было очень приятно. Пан профессор, простите…
Т а р а н т о г а. Итак, до свидания…
