А вот с Михаилом Михайловичем, нашим начальником, я встретился в Антарктиде с семнадцатилетним перерывом. Мы с ним вместе в 12-й САЭ на Земле Королевы Мод работали. Одним из героев моих очерков он стал. По-моему, вполне симпатичным героем. Хотя мне говорили, жена Михалыча, прочитав книгу, на меня сердилась. В одном эпизоде мой герой «Напареули» потягивает и при этом еще какую-то легкомысленную песенку напевает. Жена же Михалыча за долгую и счастливую супружескую жизнь никогда не видела своего мужа навеселе. Ну и обиделась, не на мужа, понятно, а на меня. Уж не помню, был ли в действительности такой эпизод. Не исключено, что сгустил я краски, допустил авторское преувеличение, поскольку геолог Миша из книги «Земля Королевы Мод» был, конечно, не точной копией с оригинала. Хорошо, хоть сам Миша не обиделся. Незлобив он от природы. Говорят, черта большинства крупных людей. А Миша — силач, богатырь, под сто килограммов весу. Но силу свою без дела не показывает. На базе в самых пиковых ситуациях ухитряется хранить спокойствие.
Мы с Мишей, считай, одногодки. Новая встреча в Антарктиде для нас знаменательное событие. Шутка ли, семнадцать лет как не бывало. Дома виделись мельком, наспех, два-три раза в командировках. Я — москвич, Миша — ленинградец. Зато теперь будет время спокойно посидеть, поговорить. А там, наверное, судьба снова разлучит, до новой встречи с Антарктидой. Если только она у нас состоится. Ведь, смех-смехом, оба привезли с собой по мешку лекарств. «Такие вот пироги», — как любит резюмировать Михалыч.
Молодых геологов, помощников Михалыча и Будкина, я не знал раньше. Они представляли новое поколение антарктических исследователей. Если, конечно, суждено им прижиться в экспедиции, втянуться, увлечься работой. Ведь далеко не со всеми это происходит. Для многих Антарктида всего лишь случайный эпизод биографии. И не только потому, что кто-то из ребят хорош, а кто-то плох. Трудно сказать, отчего у одних «пошла», а у других «не пошла» Антарктида., Тут, возможно, психологам легче разобраться…
Темный, забитый вещами короб вездехода, где сидело четверо из нашей семерки, был плотно зачехлен сзади, чтобы внутрь не летел снег из-под гусениц. Будкин недовольство оттуда, из нутра, выражал, когда его зачехляли, почему это мне разрешили ехать на крыше? Будкин, конечно, пуще всего обо мне пекся: упаду под гусеницы, кто будет отвечать?..
Но Иван-вездеходчик был настроен оптимистично: «Глаз на крыше — даже полезно. Сверху трещины виднее. Если еще кому проветриться охота — пожалуйста!»
…Далеко позади база Союз. Впереди никакого жилья до самого Южного полюса. Величайшая в мире ледяная пустыня. Четкие силуэты горных вершин на горизонте. Немного воображения, и вот уже не горы это, а рыцари в темных шлемах. Бредут, зарываясь в белые снежные волны.
..Ледник Ламберта уводит нас все дальше и дальше, в самое сердце гор Принса-Чарльза. Массив Мередит — цель нашего похода, «белое пятно» на геологической карте. Там непочатый край работы. Когда-нибудь поймем мы, какая редкая удача выпала на нашу долю: быть первыми! И немалая ответственность: будущие поколения исследователей станут работать по составленным нами картам!
…Вездеход катил и катил по снежной целине. Вокруг гусениц вздымались вихри снежинок. После недавних снегопадов дорога мягкая, заструги почти не ощущаются, «каэшка» их амортизирует. Отлично я устроился на крыше! Горнолыжные очки, рукавицы у носа вполне защищают и от ветра и от снежной пыли.
Справа, на западе, медленно плывут горные цепи. Там, за массивом Мак-Лауд, высятся хребты Атос, Портос и Арамис. Непривычная обстановка для доблестных мушкетеров. А по соседству лежат ледники Сцилла и Харибда, полные грозных коварных трещин. И еще я думаю, что исследователи тех мест, австралийские ученые, были люди веселые, озорные, раз давали такие необычные названия. И конечно, себя не забывали и о близких и любимых помнили в минуты открытий. Вот и гора, куда мы направляемся, носит женское имя — Мередит.
И нет ничего удивительного, что на карте Антарктиды, этого до недавнего времени сугубо мужского материка, немало женских имен. Ведь мысленно и на краю света не расстаешься со своими близкими. Разлука и расстояние, известно, только усиливают истинные чувства. Вот так и проникают на самый суровый, мужской материк имена вездесущих женщин, не наших, понятно, иностранок — Бетти, Адели, Каролины, Шарлотты…
