На суше и на море, 1970 - страница 189

Носильщики совершают переход в довольно ровном темпе. По утреннему сигналу они ежедневно трогаются в путь плотными группами. Последними уходят обычно носильщики из Дарджилинга — шерпы. Они забирают с собой все бивачное и кухонное оборудование. Благодаря своей природной выносливости и упорству они настигают в пути голову колонны и раньше всех приносят это оборудование на новое место для ночлега. По мере того как солнце поднимается вверх все выше и выше, движение носильщиков замедляется, а тень разбросанных вдоль пути зарослей баньянов ценится все дороже.

Постепенно нить каравана разрывается на несколько разрозненных групп. Сильно уставшие носильщики, отчаявшись, бросают ношу наземь, потом, выйдя из оцепенения, вновь взваливают ее себе на плечи.

Вечерами мы собирались за обеденным столом в нашей большой палатке. Это всегда был целый пир. Горные козлята, черные непальские поросята, бараны и цыплята составляли наше меню, в дополнение к которому мы выбирали из наших припасов различные вкусные приправы, аперитивы и сладости.

После того как все насытятся, приходила очередь словесных баталий «ученых» и «альпинистов». К первым относилась научная часть экспедиции в лице энтомолога Филиппа Дре, геолога Жан-Мишеля Фрелона и врача Джемса Лартизьена, их противниками были восемь тщательно отобранных Гималайским комитетом лучших горовосходителей Франции — Лионель Терре, Жан Бувье, Пьер Леру, Рене Демезон, Гидо Маньон, Робер Параго, Морис Ленуар и я. Это лишь кажущееся неравенство в силах. По словам Дре, «побеждали сильнейшие». На каждой стороне можно выделить лидеров: Рене и Робер гордо несли знамя прославленных альпинистов, а Филипп Дре (его одного было вполне достаточно), скромный и несгибаемый, твердо держал в руках факел науки. Вначале обе стороны обменивались мнениями по поводу тщетности усилий, предпринимаемых человеком в какой бы то ни было области, неизбежности ошибок у любых выдающихся личностей, незаметной, но приносящей огромную пользу обществу работы исследовательских лабораторий. Эрудированный Дре был восхитителен в этой части. На каждый выпад он отвечал мощным ударом. Войдя в раж, он импровизировал без устали. Но альпинисты не собирались складывать оружие, и перепалка разгоралась. Порой доводы сторон выглядели попросту забавно: «Ученый должен все знать, — говорил Рене Демезон. — А если не знает, то обязан изобрести». На что Филипп отвечал в том же стиле: «Для альпиниста не должно быть преград, но пока вы лишь горазды на язык. Посмотрим, что будет на Жанну».

На следующий день в послеобеденные часы сражение разгоралось с новой силой. Но когда разговор заходил о женщинах, обе стороны объединялись. В наших рассуждениях о слабом поле никогда не чувствовалось недостатка ни в игривости, ни в остроумии. Самые вольные шутки перемешивались с сентиментальными историями, студенческие песни с куплетами старых артиллеристов.

Кто-то из нас однажды вспомнил о девушках из Тамура, и вдруг нам представилось, что вся долина, по которой вскоре пройдет наш караван, заполнилась самыми очаровательными созданиями с миндалевидными глазами, золотистой кожей и классическими формами тела. Сам бог и природа хотели, чтобы в этих диких краях, на подступах к самому небу, где последние следы жизни начинают исчезать, существовало поэтическое существо невиданной красоты.

Экспедиция двигалась вперед. После того как мы пересекли бурный поток Кхойя Кхола, наш путь пролегал по заросшему лесами хребту Лобак со спуском на Думуган неподалеку от богатых ферм Тапледжунга.

30 марта мы достигли Янгмы, местечка, расположенного на высоте 3250 метров. Разбили лагерь среди громадных рододендронов. Многие носильщики очень устали и не могли двигаться дальше.

В довершение ко всему после полудня повалил снег. Пришлось разжечь костры. На угрюмый, примолкнувший лагерь надвинулась ледяная ночь. К рассвету толщина снежного покрова достигла двадцати сантиметров. Мороз. Окоченевшие от холода носильщики тщетно пытались развести костер из зеленых ветвей.

Чтобы попасть в Кхунзу, нам предстояло преодолеть заснеженный перевал высотой в 4700 метров. Неожиданно появилось солнце, и небо сразу же затянуло молочной пеленой тумана, слепящей глаза. Подъем становился все труднее. К середине следующего дня головная часть колонны достигла перевальной точки, Выбиваясь из сил, шерпы делают максимально возможное в их положении. Далеко внизу виднеется густой лес, пастбища и крыши лачуг Кхунзы, на которых вывешены молебенные флаги.