Последним Эдвардс включает в сферу своего наблюдения совсем маленький космодром на Луне. Здесь не стоит, а лежит на короткой наклонной эстакаде всего одна ракета. Она не похожа на все предыдущие. Очень длинная, напоминающая сильно увеличенную иглу. В нижней ее части — пояс из множества цилиндров. Она взлетит при помощи этих вспомогательных ракет по касательной, а затем включатся основные двигатели. Многоступенчатые ракеты когда-то проложили путь в космос, и этот принцип человек сохранил в испытательных ракетах, пытаясь достичь максимальной скорости, чтобы установить, как будет протекать такой сверхскоростной полет. Ракета, на которую смотрит Эдвардс, предназначена для рекордов. Человек в ней еще не летал. Теперь полетит Эдвардс. Его предшественниками были собаки, кролик и обезьяна. Никто из них не вернулся на Землю или на Луну. Новейшая сверхскоростная ракета еще не умеет возвращаться. Она никогда раньше не садилась на другие планеты. Эта же сделает первую попытку.
Почему Контроль Безопасности согласился? Не только потому, что доводы Эдвардса показались убедительными. Сыграло роль и другое соображение: сверхскоростной снаряд способен достичь Венеры и при наибольшем ее удалении от Земли. Значит, если расчеты инженеров оправдаются и полет Эдвардса пройдет удачно — а конструкторы убеждены в этом, — то в экстренном случае на Венеру может быть послана ракета до истечения трех с половиной лет. Соображение веское: 37 человек в случае нужды смогут получить помощь с Земли.
Эдвардс думает о том, что произойдет, если расчеты инженеров не оправдаются. Тогда это долговязое сооружение здорово его подведет. Конечно, по правилам полагается сначала испытать ракету в посадке без человека. Но нет времени. Да и не первый день человечество занимается конструированием ракет. Теперь инженеры так не ошибаются.
Эдвардс смотрит на часы. Еще много работы. Не все ракеты загружены. Некоторые заводы поставят грузы в самый последний момент. «Проклятая астрономия! Нет возможности заблаговременно, не спеша, все обстоятельно подготовить и тысячу раз проверить. Техника отстает, — думает он. — Новейшие ракеты привязаны к твердым орбитам, как и самые первые. Когда-нибудь будет же человек летать, когда захочет и куда захочет?!»
Он спускается вниз, садится за стол, вызывает заводы.
То с одного, то с другого космодрома стоявшая с краю ракета вдруг трогалась с места: не сразу набирая высоту, она висела некоторое время в пространстве, окутанная клубами дыма и пыли, потом с быстро возрастающей скоростью устремлялась ввысь. Огненный султан был виден и после того, как сама ракета исчезала. Он уменьшался, превращался в светлую точку и таял.
— Тридцать четвертая идет по курсу, — докладывала Пулковская радарообсерватория.
— Приборы показывают отклонение тридцать пятой — три десятитысячных, — сообщала станция приема радиодонесений на Луне. — Отклонение уменьшается, — добавила она. — Тридцать пятая идет по своей орбите.
Эдвардсу не приходится даже шевелить пальцами. Он сидит и смотрит. Слушает, потом вызывает ведущего инженера по космонавтике:
— Почему ракеты не сразу ложатся на маршрут? У половины из них отклонения в самом начале.
— Это предусмотрено, — успокаивает его мягкий голос. — Прицеливание прямо с места старта очень трудное дело. Тем более на такой дистанции. Мы усилили управляющие полетом устройства. Так вернее. Наши «пули» летят тем точнее, чем ближе к цели. Что вы волнуетесь? — добавляет инженер уже неофициально. — Ведь пристрелочные ракеты вышли на орбиты очень точно. Они подведут корабли к месту посадки. Лишь бы те не вышли из зоны наведения. Но этого не может случиться.
Но Эдвардс волнуется. Сейчас, когда он почти ничего не может уже предпринять, он начинает испытывать нечто вроде лихорадки. Тот самый Эдвардс, которого назначили на этот пост за несокрушимое хладнокровие и выдержку! Только работа может вернуть ему нормальное состояние. И он уходит в тысячи дел, готовя каждую ракету к отправке, как родную дочь. Конечно, это уже второстепенные заботы. Вроде: «Застегни воротник, а то простудишься!». Главное все определено. Железный график действует, и ракеты в заранее разработанном порядке то там, то здесь, с Луны или с Земли, срываются в космос. Эдвардс словно стоит у гигантского конвейера, движение которого не в силах изменить.
