Кэмерон была любимой темой для Блэр. Не только потому, что она была красива внешне, что понравилось бы любому художнику, Блэр также наслаждалась возможностью изучить её. Даже зная,
что это невозможно, она в своём искусстве, пыталась ухватить суть уникального благородства и силы Кэмерон Робертс. Легонько проводя пальцами по рисунку, она чувствовала тело Кэм под своей
рукой.
– Я люблю тебя.
Аккуратно закрыв, она отложила блокнот. Потом наклонилась и взяла телефон со стола, рядом с диваном, набрав комбинацию цифр по памяти. Менее чем через минуту ей ответили.
– Джони? Это Блэр. Не думаю, что есть какой-то шанс…Ты уверен?…Конечно, – Прошла минута,
когда ей ответили, она выпрямила спину, – Папа?
– Блэр. У тебя всё в порядке?
– Да, все хорошо.
– Все еще в Париже?
– Еще два дня. Тут всё в норме.
– Ты уже была в госпитале?
Этот вопрос удивил ее. Блэр не поняла, откуда он узнал о её планах. Она сглотнула, не выдав удивления в голосе. – Мы едем туда через час или около того.
– Делаете всё правильно?
– Да, конечно, – Она сделала глубокий вдох, – Я думаю, ты уже видел газеты?
Сухой смешок раздался сквозь линию, – Я на самом деле не читал ни одной статьи, так как я уже знаю, от тебя, откуда взялось это интервью. Но я думаю, что кто-то поторопился.
– Похоже. Я просто хотела убедиться, что…Я не уверенна что все правильно, – призналась она.
– Все в порядке, дорогая. В этом нет ничего о чем тебе стоит волноваться. Лучше сконцентрируйся на поездке и наслаждайся ею настолько, насколько это возможно.
– Что говорит Люсинда? – Надавила Блэр. Люсинда часто имела большее представление о подводных камнях общественного мнения, нежели ее отец.
– Люсинда временами слишком много нервничает.
– Ты должен прислушиваться к ней. Мне жаль если я причи…
– Блэр, – его голос звучал твердо, но нежно, – Я не думаю, что ты когда-либо делала то, за что должна была бы извиняться передо мной. И я горжусь тобой.
Она услышала приглушенный разговор и поняла, что он прикрыл телефон рукой.
– Слушай пап, я знаю, что ты занят. Я могу…
– Извини, я действительно опаздываю. Как Кэм?
Сердце Блэр ёкнуло, – Она…с ней все хорошо. Путешествие это трудно и она занята работой. – Как и должна. Но она в порядке…помимо этого?
У Блэр стянуло горло. Она не была уверена, но ей показалось, что отец спрашивал об их отношениях, – Она великолепна и я счастлива.
– Это лучшая новость, которуя я мог бы услышать. Прости дорогая. Я должен идти. Позвони мне снова, как можно скорее.
– Хорошо, я позвоню.
– Будь осторожна. Пока дорогая.
– Пока папа, – Блэр осторожно поставила трубку на место. Она никогда не разговаривала с отцом так откровенно. Это было и страшно и странно, и странно приятно. Намеренно или нет, но она поддерживала барьер между собой и отцом, пряча свою личную жизнь от глаз общественности и скрывая свои отношения с женщинами. До Кэм.
Любовь к Кэмерон изменила всё, и было страшно быть уязвимой не только от возможности того что будет больно, но и от безжалостного контроля её жизни посторонними, тем не менее она еще никогда не чувствовала себя настолько свободной.
Фелиция, из ведущей группы, пришла на брифинг первая. О на вошла в командный центр, застав Мака одного. Из соседней комнаты, где Синтия и Барри проводили большую часть своего времени и, согнувшись над пультами, вели разведывательную деятельность в скрытом киберпространстве,
доносился шум разговоров. Она подошла к шкафчику с посудой, налила кофе в кружку и пересекла комнату, подойдя к столу переговоров.
Уловив тихое движение сзади него, Мак развернулся спиной к мониторам и молча посмотрел на Фелицию. Она была одета в костюм и рубашку, и на ней была удобная обувь, как и у всех агентов,
будь то мужчина или женщина. Однако на ее длинном, стройном теле костюм смотрелся весьма элегантно. Благодаря тонкой шее, высоко очерченным скулам и четкой линии челюсти, она походила на древнюю воительницу или жрицу. Фелиция была болезненно красива, пугающе умна и неоценимо компетентна. У них с Маком было пару свиданий, прежде чем она в утонченно-нежных тонах дала ему понять, что это было ошибкой.
