— Не обижались, верно. Я даже удивлялся.
— Я просто любовался вами, молодыми краснощекими идиотами, которые не в состоянии понять, что в человеке главное не раздутый бицепс, а нечто другое, хотя бы количество извилин вот в этом месте, — он повертел пальцем около головы. — Так что договаривайте.
Я хотел сказать, что вы как-то несерьезно ко всему относитесь. Ведь статья в "Красной звезде" "Миф о непобедимости немецкой армии" на всю полосу и эти идущие на запад эшелоны…
— Понимаю, Андрей, но я не хочу думать о войне. Меня сорвали с разработки большого проекта для того, чтобы топать на строевой, крутить обмотки при тревогах и заниматься всякой ерундой, которая мне совершенно не нужна. И вы хотите, чтоб я относился ко всему этому серьезно. Глупость страшная. В своем КБ я приносил бы гораздо больше пользы. А что касается "Красной звезды", так вспомните, совсем недавно в ней были статьи вроде "Стрелковый взвод в наступлении", подписанные — капитан фон Пауль такой-то. Помните?
— Да.
— А это что такое, по-вашему?
— Не знаю, — пожал плечами Андрей.
— Я тоже. И не будем ломать себе головы. Скоро наш поезд, — посмотрел на часы Погост. — А на обратном пути, после успешной сдачи экзамена, я угощу вас пивом в вагоне-ресторане. Не возражаете?
— Разумеется.
В вагоне напротив них оказалась миловидная девушка с косой, и Андрей сразу же, как сел, спрятал свои ноги под скамью, а Погост, заметивший это, тоже не стал выставлять свои ботинки, чего так боялся Андрей, но не преминул иронически улыбнуться и подмигнуть Андрею — цени, дескать, ради тебя так делаю.
Общий разговор долго не завязывался. Погост довольно равнодушно глядел в окно, девушка перелистывала какой-то журнал, а Андрей раскрыл газетку, в которую завернул учебники, положил их вначале на столик, чтоб видны были названия (а учебники — вузовские), потом, взяв "Сопромат", открыл заложенную страницу и, делая вид, что читает, бросал иногда взгляды на девушку. На нее вузовские учебники никакого впечатления не произвели, она даже не скользнула по ним взглядом, и Погост опять иронически улыбнулся.
— Бросьте зубрить, Андрюша, — положил он руку на книгу. — Перед смертью не надышишься. Лучше расскажите, как поживает ваша московская зазноба, что пишет? По-моему, вы недавно получили огромное письмишко.
— Письмо было не от нее, — сухо ответил Андрей, чувствуя, что Погост сейчас начнет "травить", и еще не решив, как на это реагировать.
— Не от нее? — притворно удивился Погост. — Ай, как нехорошо, что не от нее. Как же это так? Мы тут в суровых армейских буднях нещадно закаляем себя, в поте лица учимся защищать Родину, а они там, в Москве, в свете неоновых реклам помаленьку начинают забывать нас, все реже и реже пишут… — Он сокрушенно покачал головой.
— Хватит, Погост, — попросил Андрей.
Но девушку этот разговор заинтересовал гораздо больше, чем выставленные напоказ вузовские учебники, и она взглянула на смущенного Андрея. Погост не унимался.
— Вот видите, девушка, мы тут в суровых армейских буднях, а они там, в Москве…
— …в свете неоновых реклам, — продолжила она, улыбнувшись.
— Вот именно, — рассмеялся Погост.
Улыбнулся и Андрей, хотя разговор этот был ему неприятен.
— Скажите, девушка, неужто вы все такие забывчивые? У вас нет друга, служащего в армии? — спросил Погост.
— Нет. Но если бы был, я писала бы ему часто.
— Вы слышали, Андрюша? Она писала бы часто. А вот ваша…
Андрей резко поднялся и пошел в тамбур, по дороге услышав, как девушка с укором сказала Погосту: "Ну зачем вы так? Может, для него это очень серьезно?"
Погост расхохотался и бросил насмешливо: "Что может быть серьезным в девятнадцать лет?"
От Жени последнее письмо было за месяц до Нового года, Андрей помнил его наизусть: "Я познакомилась (представь — на улице!) с очень занятным человеком. Он много старше нас, ему за тридцать, но очень умный. С ним можно здорово поболтать о литературе и вообще. Я, видимо, произвела на него впечатление, но он для меня интересен только как человек. Понимаешь? Как человек! На Новый год (хотя это еще не скоро) он пригласил меня в ресторан. В "Националь"!!! Я там ни разу не бывала! Спрашиваю у тебя разрешения — можно? Понимаешь, такая тоска. В институте одни девчонки, из ребят только дефективные, которых не взяли в армию. Даже никакой компании не составляется на встречу Нового года. Ну скажи, можно мне пойти? Отец разрешил!"
