Выслушав служебное указание, девушка повернулась к вошедшим.
— Посторонним сюда нельзя! — глядя на удочки, категорически объявила она.
— Леночка, осмеливаюсь доложить: они еще несовершеннолетние.
— Что потеряли? — все так же резко спросила Леночка, переводя взгляд с удочек на заплаканные глаза Коськи.
— Рюкзак! — ответил милиционер.
— Какой такой рюкзак? — переспросила Леночка.
— Рюкзак, Леночка, есть такое немецкое слово. Вернее, два слова. Рюк это спина. Зак — мешок. Получается: мешок, который носят на спине.
— Мы немецкий не учили. У нас в школе был английский, — быстро нашлась Леночка.
— Это — что охотники и рыболовы носят. Знаешь, с кожаными лямками.
— Товарищ Снопиков, говорите толком, зачем пришли.
— Я и говорю: у этих рыболовов пропал рюкзак. Забыли в рабочем поезде. Надо дать телеграмму. Отстукайте дежурному по станции Пены, чтобы снял вещи.
Леночка взглянула на часы и язвительно сказала:
— Пока вы тут объяснялись по-немецки, поезд уже ушел из Пен.
— Тогда телеграфируйте во Льгов. Давайте сначала набросаем черновик.
Леночка взяла карандаш.
— Пишите: «Дежурному Льгов-один пассажирская. Поезде тридцать первом забыт… забыт вещмешок…»
— Какой он с виду? — повернулся Снопиков к ребятам.
— Зеленый, из брезента, карманы обшиты желтой клеенкой. На одном кармане пуговица оторвана, — ответил Димка.
— Пишите: «зеленый, из брезента», ну и… хватит. А в каком вагоне вы ехали? — снова обратился милиционер к Димке.
— Где-то посередке.
— Пишите: «Осмотрите четвертый, пятый и шестой вагоны». Точка. Все.
Девушка включила аппарат и заговорила в трубку. «Курск. Курск… Курск… Примите срочную на Льгов. «Дежурному Льгов-один пассажирская. Поезде тридцать первом забыт вещмешок».
Димка слушал, и при каждом Леночкином слове у него все больше пробуждалась надежда.
— Главное сделано! — удовлетворенно крякнул милиционер. — Не унывайте, ребятки. Во Льгове ваш рюкзак задержат.
— Если его не стащили в Пенах, — не удержалась Леночка, чтобы лишний раз не уколоть Снопикова. Милиционер укоризненно покачал головой:
— Недоброе у вас сердце, Елена Никаноровна. Ребят надо поддержать, чтобы духом не падали. А вы — «в Пенах стащили». А за телеграмму благодарим.
8
План Снопикова был таков. Рюкзак задержат во Льгове и отправят тем же поездом в Лукашевку. Здесь его вручат ребятам, они сядут в вагон и вернутся в Курск.
— А пока идите в вокзал и ожидайте поезда, — сказал Снопиков.
— Можно мы на перроне побудем? — попросил Димка. — Здесь веселее. Будем на поезда глядеть.
— Только на пути не выбегайте.
Милиционер ушел.
Ребята присели на корточки у вокзальной стены.
Солнце закатилось за холмистое правобережье реки, прорезав неподвижно застывшие облака пучками золотистых лучей. Там, на берегу разжигают свои вечерние костры рыболовы, чистят на уху первую добычу…
Над головой ребят из открытого окна доносился монотонный треск аппарата и слышался знакомый голос:
— Курск… Курск… Примите телеграмму…
— А что, если мы ехали в третьем или еще в каком другом вагоне, про который в телеграмме не сказано? — спросил Коська.
— Ну?
— А в телеграмме написано, чтобы осмотрели только три вагона: четвертый, пятый и шестой. Они пойдут посмотрят — нет рюкзака. А рюкзак где-нибудь рядом, в третьем вагоне лежит… или в седьмом.
Коськино замечание было дельным. В самом деле, как же тогда? Будут там из-за какого-то мешка весь поезд обыскивать. Вот если бы они могли попасть во Льгов. Они сразу бы припомнили свой вагон и отыскали вещи.
— Была б у нас своя «Победа», — будто угадав Димкины мысли, сказал Коська, — враз бы в этот самый Льгов слетали. А еще лучше — на ЗИМе. Тот по сто километров жмет.
— Сиди ты со своим ЗИМом, — огрызнулся Димка.
У входа на станцию со стороны Курска вскинул руку семафор. Подходил какой-то поезд. Его не было видно за придорожной посадкой, но белые клубы пара вырывались над деревьями, обозначая движение эшелона. Это оказался один паровоз без вагонов. Он остановился напротив вокзала, потный, разгоряченный. В его могучей груди что-то звенело, шипело.
Из будки вылез машинист в форменной фуражке, на которой поблескивала эмблема — ключ и молоток. Машинист подошел прямо к тому окну, под которым сидели Димка и Коська. Ребята немного подвинулись, чтобы пропустить машиниста. От него остро пахло мазутом и горелым углем.
