Перебежав наконец улицу, Кати и на той стороне заглянула в несколько переулков, но Хромого дядю так и не нашла. Глаза у нее давно уже были на мокром месте. Вот и Этуки нет… Правда, иногда Кати заглядывает все же в эспрессо к Марике, но это уже не то, Марика всегда занята по горло, спросит только: «Ну, как дела?» — и тут же, прихватив губами чеки, торопится со своим подносом к столикам. А теперь еще и Хромой дядя исчез…
Каким чудом пришло Кати в голову зайти в тот дом, подле которого просиживал целые дни напролет Хромой дядя, неизвестно. Во всяком случае, это была прекрасная идея, ибо в подъезде она сразу же обнаружила знакомый стол, прикрепленный цепочкой к кольцу в стене. Кати продолжала розыски. В этом доме тоже должна быть какая-нибудь тетя Лаки, которая знает все и сможет разъяснить ей, где живет Хромой дядя. Кати оказалась во внутреннем дворе, выложенном квадратиками из керамики. Не без зависти разглядывала Кати блестящий желтый кафель. Это куда лучше их бетона: ведь зимой можно кататься по нему в свое удовольствие, как только выпадет снег. Зато летом он совсем ни к чему. Это соображение ее успокоило.
К двери, украшенной табличкой «Управляющий домом», вела лестница. Выглядела лестница шикарно; ее к тому же с обеих сторон обрамляли железные перила. А уж табличка с надписью просто сверкала! У тети Лаки ее даже не было видно, так она посерела от сажи. А ведь тетя Лаки тоже претендовала на звание «управляющей». Кати уразумела это, когда к тете Лаки постучал однажды какой-то молоденький почтальон с велосипедом и спросил:
«Простите, вы будете дворничиха?»
«Домоуправляющая, а не дворничиха», — с достоинством ответила тетя Лаки.
Кати извлекла из этого полезный урок и теперь, постучавшись, сразу сказала открывшей дверь девочке, что ей нужна «тетя управляющая». Что положено человеку, то положено, и не о чем тут говорить. Назовут, например, Кати пионеркой, и она просто не знает, куда ей деться от счастья. Ну такая она от этого счастливая, что люди, если б только знали да не было б у них других забот, — люди только и делали бы, что кричали ей вслед: «Послушай, пионерка, поди-ка сюда!» Но, увы, люди заняты другими делами, и — как знать? — всегда ли они озабочены прежде всего Катиными переживаниями.
— Мама, к тебе! — обернувшись, во весь голос крикнула девочка и изучающе уставилась на красный галстук Кати.
— Надо подвернуть сзади немного, тогда кончик не будет топорщиться, — пояснила Кати, не дожидаясь вопроса.
— Идея! — согласилась девочка и в награду зазвала Кати на кухню.
Перед газовой плитой стояла необыкновенно худая женщина и быстро размешивала что-то в кастрюльке. Обернувшись на секунду, она заговорила очень быстро:
— Все пуговицы принесла? А красный бархат? Ведь докторша просто живьем проглотить готова из-за халата своего. Думает, у меня только и дела, что халат ее…
Над плитой была прилажена узенькая полочка; на полке выстроились рядком кружки в красный горошек. Женщина хватала эти кружки одну за другой и из каждой сыпала что-то в свое варево.
— Я не с пуговицами… — несмело начала Кати.
Но хозяйка перебила ее:
— Как, опять не принесла? Я докторше на сегодня пообещала, только за пуговицами дело! Она и так-то уж рвет и мечет, ей к субботе хотелось. Но я же одна на такой домище, помощницы у меня нет, даже лестницы все сама мою. Докторше-то легко, у нее вон и домработница приходящая есть… Ну, так когда же я получу пуговицы?
Кати с радостью отдала бы этой худой тете свою коробочку с пуговицами, только бы она умолкла, потому что эдак никогда не найти ей Хромого дяденьку.
— Я про пуговицы не знаю, я по другому делу пришла, — проговорила она наконец и незаметно для себя приблизилась к плите, чтобы хоть краешком глаза заглянуть в кастрюлю, куда «управляющая» без конца что-то сыпала то из одной, то из другой кружки. Интересно, что же такое она готовит?
Вдруг женщина резко грохнула крышкой и обернулась.
— Твоя мама пуговицы обтягивает? — спросила она.
— Нет.
— А как похожа-то! — жалостливо сказала женщина. Видно было, что она с удовольствием уговорила бы Кати стать дочкой неизвестной мастерицы, потому что пуговицы обтягивать — самое изысканное занятие. Но тут же в голосе ее прозвучало недовольство: — Тогда чего ж тебе нужно?
