— Садись: в ногах правды нет… — она свернула пустую бумагу, поплевала и протерла ладонью полированный стол.
— Есть хочешь? Тогда топаем на кухню.
— Чаю я бы выпила…
Мы пошли на кухню, сверкающую операционной чистотой. Еще один гарнитур, красный с белым, кресла, старинные самовары. Довольно много, штук семь, целая коллекция. Она уловила мой взгляд, покачала головой.
— Мишка доставал, сейчас положены коллекции, чтоб людей принять…
Маруся двигалась привычно ловко, быстро, точно проснулась, лицо подобралось, подбородок лопаткой отвердел.
— Какой чай предпочитаешь? Индийский, английский, турецкий? Я очень уважаю жасминный, мне один из-за границы привозит, я ему всегда вырезку оставляю…
— Ты узнавала, почему арестовали Мишу? — Но Маруся меня не слушала.
— Кого подмазать, ума не приложу?! А все из-за Олега. Такой чистюля — не отмоешься.
— При чем тут Олег?
— Он всех приличных людей распугал, дружкам своим милицейским, наверное, заложил… И все одно — начальство не оценило, вот дурак мой решил помочь…
— Ты считаешь Стрепетова несправедливым?
— Хуже. Блажным. Ни себе, ни людям… Ходил мимо магазина, ну и ходи, сигнализацию проверяй! А кто покупает, как покупает, зачем покупает — не его собачье дело…
Она со всхлипом вздохнула.
— Говорю в милиции — парню экзамены скоро сдавать, а они мне — школа может взять на поруки, если ничего похуже не выплывет… А чего случилось — ни бум-бум. Весь день в милиции проторчала…
Она вздохнула, подперла подбородок рукой.
— Думаешь — воровка? Нет, нет, ты глаза не отводи, брезгуешь? А почему? Я умею жить. Кого я обманывала? Тебя, его, тетю, дядю?
Маруся замахала хитро пальцем.
— Не поймаешь… Никого, потому что… Со всеми умею ля-ля, а с твоим Стрепетовым — осечка. Ну, не бери — не надо, а жизнь зачем мне портить? То почему торгуем несвежим мясом? Да я что, свое продаю? То почему грузчики пьяные? Что же мне, самой грузить? И все копал, копал, и под меня, и под Виталия Павловича… Виталий Павлович мне сказал: «Марусенька, завязывай, себе дороже, такой инспектор — амба…»
— Что — амба?
Она снова погрозила мне пальцем.
— А, наплевать и забыть.
— Ланщиков у вас не бывал? — спросила я наугад.
Маруся настороженно посмотрела на меня.
— А вот это не твое дело, учительница дорогая. Или в милиции служишь? Напрасно, ни оттуда, ни отсюда ничего не отколется…
Дальше беседовать было бессмысленно, я пожала плечами, встала, и тут Маруся сказала медленно и внятно:
— Моего-то Парамонов-младший с толку сбил.
— Да он у Миши твоего был на подхвате.
— Не скажи. — Она подняла на меня опухшие глаза, махнула рукой. — Все бы отдала, все ковры, весь хрусталь, лишь бы домой вернулся Мишка, чтоб по-твоему жил, с книжками, даже если меня бы застыдился…
Я вышла от нее смятенная. И на бульваре встретила Филькина. Он был в той же самой куртке, которую облюбовала вся молодежь: холодной, серовато-бесцветной, но с множеством «молний». На голове легкомысленно стояла прямоугольная яркая вязаная шапка. Его можно было принять за спортсмена, студента, только не за оперативного уполномоченного.
— С работы? — Голос его был грустен, тих, точно у постели больного человека.
— Нет. Заходила к Серегиной.
Он кивнул.
— Где вы взяли записки Вари Ветровой? — спросила я с интересом.
— У человека, который их вовремя не выбросил.
— У Ланщикова?
— Нет.
Мы молча шли к моему дому, минут десять. В конце бульвара Филькин неожиданно взял меня под локоть и указал на скамейку.
— Сядем.
И после паузы сказал:
— Пожалуйста, расскажите, что помните о футбольной команде Стрепетова? И о Парамонове-младшем…
— А нельзя поговорить обо всем у меня дома, в тепле?
— Иногда лучше на свежем воздухе, мысли просветляются…
— Парамонов-младший… — повторила я и на секунду задумалась, вспоминая неуклюжего, переваливающегося с ноги на ногу мальчика с косящими глазами. — Главное в нем — простодушие. Что думает, то и говорит, без притворства…
— Я побеседовал с некоторыми подростками из команды Стрепетова. Оригинальные типы, на грани правонарушений…
Я сидела, дышала бензиновым воздухом и морозной землей.
— Из Олега Стрепетова мог бы получиться прекрасный педагог. Наверное, в этом его истинное призвание…
