Серная и азотная кислоты губят леса на планете, особенно хрупкие тропические леса на периферии, которые уничтожаются бумагоделательной промышленностью, сельскохозяйственным производством. С XVIII века леса исчезли с территории, равной по размерам Европе. Всего за десять лет была уничтожена половина лесных резервов западной части Германии. В 1989 году богатые лесные массивы, размеры которых превышали территории Швейцарии и Нидерландов, вместе взятых, исчезли с карты мира. При таком темпе уничтожения лесов район, превышающий подобный в восемнадцать раз, будет целиком опустошен от зеленых массивов к 2000 году. Сверхиндустриальная Япония, которая в настоящее время является крупнейшим импортером тропических пород деревьев, уже повинна в третьей части нанесенного природе ущерба.
Уничтожение лесов разрушает окружающую среду, которая является основной кладовой, сохраняющей разнообразие растительного и животного мира. Каждый год исчезает до 15 тысяч видов животных, и такой процесс уничтожения идет рука об руку с ежегодным отмиранием языков и культур, сметаемых потоком однообразия, что является следствием развития рыночных отношений. Но не все надежды еще потеряны. В привилегированных регионах агонизирующая реальность уже привела к возникновению движений, чутко реагирующих на экологические бедствия и стремящихся в этой связи переориентировать политику дальнейшей индустриализации. Страны Севера начинают контролировать рождаемость. Они производят товары, требующие меньших энергозатрат, в большем объеме пользуются предоставляемой им информацией, что в конечном счете значительно снижает загрязнение окружающей среды. Для стабилизации дальнейшей концентрации газов, вызывающих "парниковый эффект", и фиксирования ее на нынешнем уровне несколько европейских стран взяли на себя обязательство сократить выбросы в атмосферу, по крайней мере, на 60 процентов. В настоящее время международные соглашения предусматривают наказание для наиболее злостных нарушителей, что в результате затрудняет их «деятельность». Выбросы серной кислоты в Северной Америке и Европе за последние десять лет слегка уменьшились, а выбросы в атмосферу хлорфторового углекислого газа, вероятно, в течение ближайших пятнадцати лет вообще прекратятся. Японская промышленность уже добилась такого уровня эффективного энергопроизводства, который в два раза превышает ее эффективность в крупных европейских странах. Германия намерена стабилизировать свои выбросы в атмосферу к 2000 году, а Швеция уже готова ввести налог за использование природы и отравление ее углекислым газом. Европейское сообщество взяло на себя обязательство предотвратить увеличение объемов углекислых выбросов в атмосферу.
Многие специалисты на Севере выступили с предложением ограничить рост экономики на Юге, чтобы тем самым защитить окружающую среду планеты. Но у периферии нет ни финансовых, ни технологических средств, чтобы играть по новым правилам промышленного развития. Несмотря на более строгие ограничения, введенные в индустриально развитых странах, выбросы углекислого газа в атмосферу в расчете на одного человека — если привести лишь один пример — к 2030 году удвоятся во всем мире, эффективно сведя к нулю все экологические ограничения, вводимые на Севере. Народы, живущие на периферии, откажутся от ограничений, которые, по сути дела, могли бы лишь способствовать сохранению тех богатств и комфорта, которых привилегированный Север добился за последние четыре столетия за счет нещадной эксплуатации биосферы. Почему, скажем, Китай или Индия должны обходиться без холодильников только ради того, чтобы избавить процветающих белокожих северян от меланомы? Бразилия уже заявляет о своем намерении не отказываться от сжигания части лесов Амазонии, если индустриально развитые страны не приступят к существенному сокращению выбросов углекислого газа в атмосферу.
В мире, где все поставлено с ног на голову номадизмом, вновь возникает необходимость в "козле отпущения". Полстолетия спустя после окончания второй мировой войны вновь бродит по забывчивой планете призрак расизма. Новый расизм будет многоликим: он проявляется в противостоянии ислама христианству, его можно уже приметить в широко распространившейся враждебности к чернокожим иммигрантам, которые заняты поиском крова и домашнего очага на этом негостеприимном Севере. Если бы люди, наделенные властью в нарождающихся сферах процветания, знали, как нужно мыслить в далекой перспективе, то они бы с большей осторожностью взирали на периферию, лежащую возле их порога.
