Подзаправившись на дорогу, путешественники в последний раз крепко пожали руку смотрителю и, подарив ему на память значок яхт-клуба, заняли свои места в ушкуях. Отчалили от берега, держа курс на устье Волхова.
Озерные духи решили, вероятно, вознаградить ушкуйников за вчерашние испытания. Погода стояла безоблачная, и плавание на сей раз прошло без происшествий. Только когда на горизонте показался мыс Воронов, а за ним и весь остров Птинов, откуда начиналась Волховская губа, подул свежий западный ветер. Он вызвал небольшую качку, которая, впрочем, не доставила экипажам обоих судов особых хлопот.
Постепенно берега разошлись, блеснуло широкое русло реки. Это был Волхов.
Ладожское озеро осталось позади!
Справа появился Новоладожский канал. Туда как раз входил караван из нескольких барж с песком. Его вел маленький, нещадно дымивший буксир.
— И все-таки правильно, что мы не пошли каналом, — заметил неисправимый Женя. — Тащились бы вот так целый день за баржами. Никакой романтики!
— Да, романтики нам хватило, — усмехнулся Володя. — Теперь будем осторожнее.
Окруженные палисадниками дома Новой Ладоги манили к себе, но идти в город не было уже сил. После небольшого совещания решили переночевать в сосновой роще на берегу Волхова, а осмотр города отложить на следующий день. На мелководье солнце прогрело реку до самого дна, и все с удовольствием искупались.
Отыскав укромный заливчик, поросший камышом, Женя стал приводить в порядок удочки.
— Под вечер тут должен быть хороший клев, — авторитетно заявил он. К нему присоединился и Саша.
Рыба впрямь клевала здорово, и на ужин была отличная уха.
* * *
— Итак, до Волхова мы добрались, — сказал на следующее утро за завтраком Володя Громов. — Но мы пока еще познакомились только с устьем реки.
— Совершенно верно, — поддержала его Нина Николаевна. — В среднем течении могут быть совсем иные условия, нежели в устье. Например…
Громкие гудки встречных буксиров помешали ей развить свою мысль. Большая партия судов скапливалась у входа в канал и грозила надолго задержать ушкуйников.
— По местам! — отрывисто скомандовал Громов. — Курс на Новую Ладогу!
Пересечь реку было делом десяти минут. Пришвартовавшись у городской пристани, поднялись на берег.
Основанная подле старинного Никольско-Медведского монастыря, Новая Ладога начала бурно развиваться при Петре. Во время Северной войны, опасаясь вторжения шведов через Ладожское озеро, Петр приказал обнести монастырь и возникший у его стен посад земляным валом со рвом. Позднее сюда были переселены тысячи крестьян из центральных областей России, которым по царскому указу предстояло рыть канал в обход неспокойного озера.
Город гордится тем, что история его связана с именем Александра Васильевича Суворова, командовавшего здесь Суздальским пехотным полком. Казармы полка сохранились по сей день. Перед ними на невысоком постаменте установлен памятник великому русскому полководцу. Неподалеку находится его небольшой мемориальный музей.
Там путешественники узнали, как, следуя своему неизменному правилу: «Тяжело в учении, легко в бою», Суворов обучал своих чудо-богатырей штурмовать крепостные стены. Для этого он воспользовался древними укреплениями Старой Ладоги. Тренируя солдат и офицеров, Суворов неустанно стремился развивать в них находчивость, смекалку.
— На этот счет известно много историй, — рассказывал ребятам отставной военный, заведующий музеем. — Вот, например, одна из них. Однажды в полк прибыл из столицы для дальнейшего прохождения службы франтоватый молодой офицер. Александр Васильевич подобных «шаркунов», как он их величал, не переваривал. Выслушав рапорт, Суворов критически оглядел прибывшего и неожиданно спросил:
— А скажи-ка, любезнейший, что такое ретирада?
— Не могу знать, — последовал ответ.
— Это еще что за слова! — рассердился Суворов, называвший «немогузнайками» тех, кто так отвечал. — Что значит «не могу знать»?!
— Так точно, — ничуть не смутившись, доложил офицер. — В полку, где я служил, подобным словам не обучали.
— А вот за это молодец! — Суворов сразу сменил гнев на милость. — Это ответ достойный…
