— Кто же они?
На лице «актера» обозначилось что-то вроде усмешки. Он молчал.
Не дождавшись ответа, профессор опустил голову.
— Понимаю. Начнутся переговоры, переписка. Все обратится в фарс. Скажут: ученые договорились.
«Актер» продолжал хранить молчание. Анатолий Николаевич тоже замолчал, пытаясь осмыслить странное условие, явно не объяснимое с позиций нормальной человеческой логики. Непокорный его дух. начал роптать против очевидной нелепости: поступка, на который его толкали.
— Я, конечно, понимаю всю бесперспективность спора с таким существом, как вы, — начал он сдержанно, — но, простите, в вашем предложении отсутствует нормальная человеческая логика, а ведь обращаетесь вы к человеку. Вы решили сообщить нам, людям, информацию огромного научного значения. Кажется, куда проще и естественнее, не прибегая к хитростям, прямо…
Он осекся на полуслове: актер сидел, закинув голову, с широко открытыми глазами, которые ничего не выражали. Рука с бокалом висела вдоль тела, и на пол, переливаясь через край, лилась тоненькая струйка лимонада.
Удивительное дело, теперь, когда так внезапно кончился контакт (а в этом можно было не сомневаться), вместо вполне естественной нервной реакции Анатолий Николаевич испытал прилив глубокого целительного спокойствия. Пропала дрожь в пальцах, утихло сердце, и, несмотря на все переживания, голова обрела ясность, а мысль — твердость.
Зато собеседник, как и следовало ожидать, изменился в другую сторону. Он очнулся с видом пассажира метро, разбуженного репродуктором, объявившим его остановку. Выпрямился в кресле, тревожно всматриваясь в профессора, и, видимо кое-что поняв, спросил, как выронил:
— Всё?
— Не знаю, — сказал Анатолий Николаевич больше по привычке к точности, чем потому, что в самом деле сомневался.
Они сидели и смотрели друг на друга, два совершенно незнакомых друг с другом человека. Лицо актера смягчилось. Он облегченно вздохнул, словно сбрасывая с плеч тяжелую ношу, и поставил на стол бокал.
— Кажется, в самом деле всё.
Оба засмеялись, потому что подумали одновременно об одном и том же: а вдруг еще не все?
— Как вас зовут? — спросил профессор, разглядывая с симпатией молодого человека.
— Андрей Мохов, актер. А вас я уже знаю. ОН мне вас представил.
— Занятная ситуация, — подытожил профессор. — Встреча двух марионеток. Спектакль сыгран, можно обменяться впечатлениями.
Он вынул из нагрудного кармана салфетку с решениями.
— Ваш почерк? Вот эти цифры.
— Мой. А что это?
— Так, одна задачка. У вас какие были оценки в школе по математике?
— Еле на тройки тянул.
— Ну что ж, совсем неплохой результат для троечника.
Настроение у профессора улучшалось. Теперь их было двое, а это уже легче.
— Интересно, какие факты он предъявил вам?
Вопрос произвел неожиданное действие на молодого человека. Он нахмурился, посерьезнел.
— Что значит «предъявил»?.. Ах да. Вы же ученый, обязаны все подвергать сомнению, даже самые очевидные вещи. Вот, — он вынул из кармана старенький томик с золотым обрезом. — Это редчайшее издание из библиотеки одного моего знакомого, который живет в другом городе и никогда никому не дает своих книг.
— Да… эффектный номер, — сказал профессор, перелистывая твердые белые листки, которые не смогло тронуть даже время. — Подобным способом он мне тут устроил телефонный разговор. Кстати, а где телефон?
Анатолий Николаевич только сейчас заметил, что телефонный аппарат исчез. Он вернул томик Андрею.
— Представляю, как вы были потрясены… особенно когда узнали, с кем имеете дело.
— Не представляете, — проговорил Андрей, глядя на профессора с пронизывающей серьезностью, — потому что особенно потрясен я не был. Я давно догадывался (да и не только я): что-нибудь такое обязательно должно произойти в мире.
— Не знаю, не знаю, — отозвался профессор, несколько задетый его отчужденным тоном. — Впрочем, какое это теперь имеет значение? Контакт с инопланетным разумом действительно имел место, от этого факта никуда не денешься, но при обстоятельствах весьма туманных, не понятных. И теперь нам с вами надо решить, как действовать дальше, а поэтому предлагаю для начала обменяться информацией. Если что-нибудь будет неясно — спрашивайте.
