Уничтожая встретившиеся на кухне Скиапарелли измерители времени, Саймон растерял со своего уробороса 11 драгоценных минут и тринадцать секунд. Зорб хронографа становится карцером, когда носитель уробороса безалаберно «сливает близнецов».
Саймон услышал как ниже этажом бухнула дверь, но не почуял своей добычи.
Самый вредный фактор в работе агента времени-это другой агент времени. Дэвид ему подгадил, применив грязный трюк, когда последняя из трех минут заточения почти истекла. Агент швырнул напольные весы, которые, как его соперник и рассчитывал, Саймон впопыхах принял за сорванные со стены часы. Разрубая их, он профукал еще несколько секунд. Но нервишки заставили хронограф «слить» еще две минуты с лишним.
«Так, из нескольких потерянных минут, и собирается целое НАВСЕГДА.»
Саймон глянул на показания уробороса.
Что-то, чего он не заметил, украло еще 50 секунд. Нервная дрожь пробежала по телу агента времени. И по цифрам на браслете, как по команде, пронеслось мерцание.
Нащупывая дорогу, которой ушли беглецы, Саймон, что называется: «проскочил по соседям». Настраиваемое опытом перемещений-второе зрение, внутренним чутким радаром просканировало лестничную площадку. Квартира напротив была пуста. Но кто-то из ее жильцов забыл в одной из висящих курток свой сотовый, который почти сел. Но и оставшейся энергии было достаточно, чтобы запечатать этот проход для любого агента времени, поставленного на счетчик хронографа. Этажом ниже, давно, на одном характере, и потому уже беззлобно, рычала собака.
Длинная, в полторы руки, рукоять ушла в петлю под мышкой. Саймон не спешил, надевая налезвейник и застегивая на топоре чехол, словно намордник над клыками бойцового пса. Свободный, легкий плащ на молнии прикрыл его верного помощника. В движениях Саймона угадывалась почти звериная настороженность. Терпения у него было не меньше, чем у хищника, выслеживающего свою добычу.
Такой был способен на что угодно.
Саймон походил, кружа по площадке, и нажал кнопку звонка. Отпустил и вновь надавил. Агент досадливо покачал головой. Кажется он все же потянул мышцу. Следовало бы разогреться, прежде чем рубить с плеча. Нет, теперь он понял характер боли: во всем был виноват уроборос.
За дверью послышались тяжелые шаги. Саймон почувствовал как мускул за мускулом немеет вся его левая рука.
— Кто там, черт возьми?! — взревел подсевший от курева бас. Хозяин квартиры потянулся к глазку.
У мужчины на руке были часы. Тяжелые, с автоподзаводом. Специфическая боль от уробороса научила различать тонкие детали механизма.
— Извините, я ошибся этажом. Еще раз, извините, — ретировался Саймон.
— Идиот, — раздраженно пробурчал мужчина за дверью. Шаги начали удаляться.
Последнюю дверь, как вариант, Саймон отмел сразу. Старики-классические замедлители. И вышибают твое хронометрическое время напрочь. Об этом принципе знает любой агент. Тут больше потеряешь-чем найдешь.
«Они вот только что были здесь. Совсем рядом. Но где?»
Саймон сделался мрачен. Он почувствовал, что спугнул в душе тот миг, когда мог безошибочно пуститься по их следу. Агент времени вновь вернулся глазами к квартире стариков. Он явственно ощущал, как по ее контуру подгнивает ВРЕМЯ.
«Паршивое место. Рядом со стариками- как на кладбище: там и тут ВРЕМЯ словно замирает. Дэвид хитер и не полезет в ловушку, которая съест у него минут двадцать. А то и больше. Когда они обязаны беречь каждую секунду.»
Весь этаж оказался пустышкой.
Поправив топор под полами плаща, Саймон в следующий миг сорвался с места и пустился бегом вниз. Лифт он игнорировал: малое замкнутое пространство из железа с детства вызывало в нем тошнотворные ощущения. И уроборос на его руке мог потерять на этом до десяти минут чистого времени.
В его положении ни одно решение не могло считаться абсолютно верным. Саймон инстинктивно выбирал путь, надеясь, что он лучший. И своим упорством превращая его в таковой. В том, что преследуемые скоро отыщутся, он не сомневался.
Джульетту захлестнула волна эмоций. Но обсыхать пришлось Дэвиду. Хотя влажные ресницы девушки приятно, до проникающего в сердце беспокойства, щекотали его шею.
