Таким же в свое время неожиданным для меня было и назначение командиром на «Щит». Прежде я служил на канонерских лодках — командовал зенитной батареей, затем боевой частью, а в последнее время был старшим помощником командира. И никогда не помышлял о службе на тральщике. Конечно, кто из моряков не мечтает о командирском мостике! Но тогда я без восторга воспринял решение о назначении меня командиром БТЩ. Это очень не понравилось командиру ОВРа главной базы флота В. Г. Фадееву. Помнится, он тут же прервал беседу и сердито сказал:
— Идите, больше вас не задерживаю!
Конечно, равнодушное отношение к кораблям, которые он искренне любил, обидело его. И в то же время насторожило — ведь по логике вещей адмирал мог предположить, что, если человек без желания пришел в соединение, значит, рвения от него не жди.
Со временем, однако, все стало на свое место. Дела у нас на корабле шли хорошо, я входил во вкус трального дела. Постепенно и отношение адмирала ко мне изменилось. Он не скрывал своей радости, когда наш тральщик подтвердил первенство среди малых кораблей по боевой и политической подготовке.
Все это вспомнилось теперь в каюте адмирала.
— Что ж, со временем можно снова вернуться на тральщики, — сказал он. — А что касается «Шквала», то корабль этот хороший. Освоитесь и будете воевать не хуже, чем на «Щите».
Я знал, что В. Г. Фадеев в тридцатых годах командовал «Шквалом», приняв его от замечательного моряка и командира Льва Анатольевича Владимирского. Владимир Георгиевич посвятил меня в историю этого сторожевого корабля, рассказал о его добрых традициях.
— Сдавайте тральщик и дня через три–четыре принимайте у Вячеслава Георгиевича Бакарджиева сторожевик, — сказал в заключение адмирал. — А сейчас прошу отобедать с нами.
За обеденным столом были также начальник политотдела Федор Тимофеевич Кадушкин и начальник штаба Александр Иванович Студеничников. Они уже знали о моем назначении и с пониманием относились к моим переживаниям, говорили, что еще послужим вместе.
Позднее я действительно был снова назначен на тральщики, но уже командиром дивизиона. А в тот день я с тяжелым сердцем возвращался на «Щит», которым командовал вот уже почти три года. Здесь, по существу, началось мое командирское становление. И, как зачастую бывает, на первых порах не все получалось. Но эти три года явились для меня большой школой. На «Щите» я прошел командирские университеты, усвоил смысл высоких требований к человеку, которому доверяется корабельный мостик.
Большую помощь оказывал мне командный состав корабля, в том числе старшины. У каждого лейтенанта и младшего командира было чему поучиться. Я бесконечно благодарен за науку, внимание и помощь и нашему адмиралу, и начальнику политотдела, и начальнику штаба, и моим товарищам — командирам тральщиков со стажем.
Надежной опорой была партийная организация. Она принимала меня в члены партии, всегда оказывала поддержку в мобилизации экипажа на успешное выполнение заданий командования. Ее влияние постоянно усиливалось. И если мне удалось что–то сделать, сплотить людей, то этим я во многом обязан коммунистам и комсомольцам тральщика. И конечно же нашему комиссару, а потом замполиту Никите Павловичу Савощенко. Это человек высоких нравственных качеств, опытный организатор партийно–политической работы. Его роль в моем командирском становлении немалая.
Помню, в первые месяцы войны кое–кто на корабле, даже некоторые командиры, поговаривали, что я излишне требователен, что в условиях военных действий якобы не обязательно заниматься боевой подготовкой. И нам с Савощенко, партийной и комсомольской организациям пришлось приложить немало усилий, чтобы преодолеть эти настроения, переубедить людей. Теперь на корабле стало непреложным правилом — использовать любую возможность для учебы, неукоснительно соблюдать требования уставов, как бы ни сложна была боевая обстановка.
А как важно было преодолеть нервозность и суетливость, проявлявшиеся у отдельных членов экипажа, особенно в первых боях. Мы с комиссаром понимали, что эти явления происходят от необстрелянности людей, от чувства робости, и старались сами, а также требовали от офицеров и старшин влиять на окружающих своей выдержкой, хладнокровием, разумной смелостью и отвагой. И это дало эффект — на «Щите» вскоре же установилась подлинно деловая обстановка.
