Ну что ж, все ясно, будем конвоировать. Не впервой. Возвращая радиограмму старшине радистов Федору Подмазко, замечаю, что его лицо выглядит очень усталым. У нас по штату всего лишь три радиста, а им приходится одновременно нести две самостоятельные вахты: одну — в рубке по основным каналам, другую — на мостике на ультракоротких волнах. Отдыхают они мало, но жалоб от них мы никогда не слышим.
Выясняется, что уходить в море без захода в порт не можем: не все эвакуируемые успели сесть на корабль, а у многих, уже находившихся на борту, вещи остались на причале. Входим в гавань, окутанную дымом. В порту и в городе полыхают пожары. Глаза слезятся от маслянистой нефтяной гари. В условиях светомаскировки и в сплошном дыму с большим трудом отыскиваем причал, где стояли под погрузкой. Пока принимаем на борт рабочих и их семьи, связываюсь с транспортом и морским охотником, которые включены в состав конвоя. Затем снова выходим из гавани и, заняв место впереди судна, берем курс на Поти. Морской охотник идет замыкающим.
Вся эта операция с заходом в Туапсе занимает меньше часа. И хотя экипаж был уже измотан погрузкой оборудования, многочасовым отражением атак самолетов и маневрированием, моряки безупречно выполняют свои обязанности. Я снова и снова испытываю чувство восхищения людьми корабля, их высоким боевым порывом, сознанием ответственности, возложенной на их плечи Родиной, партией, народом.
Моряки «Щита» окружают вниманием и заботой пассажиров, уступают им свои койки в кубриках и каютах, угощают ужином.
У многих из нас семьи оказались в таком же положении, а у некоторых — в районах, временно оккупированных врагом. Каждый тревожится за судьбу своих близких, живет в ожидании вестей от них. С нетерпением жду писем и я. Жена эвакуирована из Серпухова в далекий уральский городок Асбест. Радуюсь каждой весточке от нее. И горжусь своей Валентиной. Пишет, что работает в женсовете при горвоенкомате, помогает эвакуированным быстрее устроиться и включиться в производительный труд. А как–то прислала даже вырезку из газеты «Асбестовский рабочий» о работе женсовета.
Письма на корабль идут со всех концов страны, и наш комиссар, секретари партийной и комсомольской организаций, активисты широко используют их в агитационно–пропагандистской работе — в политбеседах, в стенной печати.
После напряженного и тяжелого дня, пережитого в Туапсе, на тральщике постепенно устанавливается привычная походно–боевая обстановка. Ночь выдалась светлая. Наш небольшой конвой следует, прижимаясь ближе к берегу, чтобы слиться с ним для маскировки. Слева ночной горизонт образуют высокие Кавказские горы. На побережье — ни огонька, здесь теперь проходит прифронтовая полоса.
Я, как всегда в походе, на ходовом мостике. Вахтенным командиром с поля часов заступил лейтенант Сотников. Комиссар обходит боевые посты. Его голос слышен на полубаке. Никита Павлович рассказывает краснофлотцам о положении на фронтах, и прежде всего на Кавказе.
Идем средним ходом — такова максимальная скорость транспорта. Справа на поверхности моря к кораблю бежит серебристая лунная дорожка. Но эта экзотика сейчас нам ни к чему. Луна и ее дорожка могут навести на нас подводную лодку или какой–нибудь другой вражеский корабль.
Я втискиваюсь в выносной штурманский пост и вместе с лейтенантом Чуйко просматриваю прокладку на карте. Это не проверка штурмана, а анализ и уточнение курса — нам обоим хочется убедиться в том, что все предусмотрено и учтено. А в Чуйко я всегда уверен. В любую минуту он может доложить место корабля в море, и еще не было случая, чтобы был допущен просчет.
Далеко за полночь меня начинает одолевать дремота. Присаживаюсь на разножку у машинного телеграфа. Но вот над морем прокатывается грохот мощного взрыва. Справа от нас милях в десяти виден большой огненный шар.
Что же это может быть? Мы знали, что мористее нашего конвоя шел транспорт «Севастополь». Неужели с ним что случилось? Принимаю решение идти к месту взрыва, оставив в охранении своего транспорта катер–охотник.
Развивая полный ход, спешим к судну. На его борту много эвакуируемых новороссийцев, а трюмы забиты авиационными моторами. Выходим к месту трагедии, но транспорта уже нет, он затонул. В воде плавают люди. Среди них есть женщины и дети.
