Возвращаемся в Новороссийск кратчайшим путем. Рассвет застает нас на траверзе Феодосии, которая, как и весь Керченский полуостров, находится в руках врага. Здесь базируются торпедные катера противника. Сейчас штормит, катера вряд ли выйдут в море, однако наши комендоры приготовились в любую минуту открыть огонь.
Сигнальщик слева по борту заметил белый предмет. Его трудно разглядеть и в бинокль. Решаю подойти поближе к предмету. Через некоторое время удается установить, что это над волнами покачивается одинокий парус. Подходим еще ближе и с удивлением замечаем, что парус необычной формы и поднят он на гидросамолете. Сигнальщик Радченко докладывает:
— Наш двухмоторный гидросамолет типа «ГСТ».
В бинокль вижу: в машине копошатся люди.
— Не иначе как потерпели аварию, — говорит штурман.
— По всему видно, что это так, — отвечаю ему. — Пойдете на шлюпке к самолету.
— Есть! — отвечает Чуйко и сбегает с мостика.
Сотников спускает на воду шестерку. Корабль стопорит ход. В считанные секунды шлюпка оказывается за бортом, и дежурные гребцы во главе с лейтенантом Чуйко наваливаются на весла.
Первым делом Чуйко доставил на «Щит» раненых и женщин. Всего же на гидросамолете оказалось 33 человека. Шлюпка сняла их за четыре рейса. Затем по просьбе командира воздушного корабля капитана Малахова была перевезена на тральщик часть вооружения и оборудования. Из–за сильного волнения моря гидросамолет буксировать не удалось. Его пришлось расстрелять. Владимир Левицкий дал несколько очередей из крупнокалиберного пулемета, и самолет вспыхнул как свеча, начал крениться, потом перевернулся и затонул. В эти минуты экипаж «ГСТ‑9» находился на верхней палубе. Надо было видеть суровые лица летчиков, выражавшие их душевную боль. Воздушные бойцы прощались со своей машиной, на которой совершили десятки боевых вылетов.
Капитан Малахов поднялся на мостик. Он рассказал, что «ГСТ‑9» в составе подразделения гидросамолетов в ночь на 1 июля вылетел с Кавказского побережья в Севастополь. Самолеты, имея задание эвакуировать раненых и летно–технический персонал авиачасти, приводнились в одной из севастопольских бухт под артиллерийским огнем противника. Кроме раненых Малахов принял также личный состав 12‑й авиабазы капитана Пустыльникова.
Взлетели, когда уже начало светать. Передав управление второму летчику лейтенанту Иванову, капитан со штурманом Шевченко обсудили обстановку. Было решено проложить курс мористее, где была меньшей вероятность встречи с авиацией противника.
Летели низко над водой. После бессонной ночи Малахова клонило ко сну, но он крепился. Дремоту отогнал доклад штурмана о том, что самолет проходит траверз Феодосии.
— Ну, кажется, все обходится хорошо, — удовлетворенно заметил капитан. Но в следующую минуту его слух уловил, что левый мотор заработал с перебоями, а потом и вовсе заглох.
В этой сложной ситуации выход один — посадить машину на воду. Малахов берет управление на себя и начинает снижение. «ГСТ‑9» удачно коснулся килем бушующего моря и закачался на волнах.
Командир и штурман вскоре с тревогой заметили, что самолет несет к Крымскому берегу. Но потом направление ветра резко переменилось, и машину стало отжимать мористее. Тут у Малахова родилась идея соорудить парус, чтобы ускорить дрейф самолета в сторону Кавказа. За эту мысль ухватился бортмеханик Артамонов. Дюралевые отпорные крюки он приспособил под мачту, а из парашюта и чехлов изготовил парус со вшитыми в него шкотами.
Теперь гидросамолет быстрее относило в открытое море. Но белое полотнище демаскировало путешественников. Немецкие самолеты несколько раз атаковали машину. Ее экипаж встречал их огнем из обеих турельных установок. Гитлеровцы так и не смогли потопить «ГСТ‑9», но осколки авиабомб пробили бензобаки и повредили правый мотор. Для предотвращения пожара бензин из баков пришлось слить в море. Теперь шансы на спасение еще более уменьшились — подняться в воздух самолет уже никак не мог. Надежд на то, что его заметят наши корабли, тоже было мало: их постоянные маршруты проходили значительно южнее. На борту гидросамолета не было продуктов. Установить радиосвязь со своим аэродромом не удавалось. Потерпевшим бедствие оставалось одно — положиться на попутный ветер.
