Если бы до войны мне сказали, что нашему БТЩ придется высаживать десант непосредственно на причалы укрепленного противником порта, я бы ушам своим не поверил. Уж очень необычная для нас, «пахарей моря», боевая задача. А вот пришлось выполнять и ее. Заставила суровая военная необходимость. Не было тогда в составе флота специальных десантных кораблей, способных доставлять в назначенные районы не только живую силу, но и танки, самоходки, пушки и другую боевую технику. Такие замечательные корабли появились значительно позже, уже после войны. А пока приходилось использовать в качестве десантных средств и тральщики, и катера, и морские охотники, и обычные транспортные и рыболовные суда, и даже барказы.
Когда на берег сбежал последний боец, мы убрали сходни и вышли из порта. Доношу по радио капитану 1 ранга Басистому о выполнении своих задач, о потерях и состоянии корабля. Хотя мы и понесли урон в людях, но можем продолжать боевые действия. Тем более что у нас еще достаточно топлива и боеприпасов, а технические средства, кроме машинного телеграфа, исправны.
Ответ на свою радиограмму получаю не сразу. Командир высадки Н. Б. Басистый со своим штабом и командир отряда корабельной поддержки капитан 1 ранга В. А. Андреев находятся на крейсере «Красный Кавказ», который швартуется к наружной стенке Широкого мола при сильном шестибалльном отжимном ветре и под постоянным артиллерийским огнем врага. Одновременно с высадкой армейских частей крейсер ведет обстрел огневых точек противника.
Швартовка затягивается. Меня несколько удивило решение при таком ветре ошвартовать крейсер у наружной стенки Широкого мола. Ведь если бы «Красный Кавказ» вошел в Феодосийский порт, он смог бы при прижимном ветре довольно легко подойти правым бортом к молу. Это мог сделать после него и «Красный Крым».
Сейчас, конечно, легко рассуждать. Все кажется проще и яснее. Тогда же мы еще не имели опыта высадки крупных десантов, да еще непосредственно в порт, занятый противником. Но тем более ценен и значителен успех операции.
После удачной высадки боевыми кораблями первого броска десанта вечером в порт вошли транспорты с частью сил первого эшелона, а в следующую ночь суда доставили в Феодосию войска второго эшелона.
В ночь на 29 декабря корабли Черноморского флота высадили также десант южнее Феодосии — в районе Эльчан — Кая. Там совершили беспримерный подвиг гидрографы лейтенанты Владимир Ефимович Моспан и Демьян Герасимович Выжгул. Высадившись с подводной лодки «Щ-203» на резиновую шлюпку, они добрались до обледеневшей скалы, с большим трудом поднялись с аппаратурой на ее вершину и установили там ацетиленовый фонарь. Отважные моряки погибли в жестокой схватке с фашистами, но зажженный ими фонарь хорошо послужил нашим кораблям при проходе их к месту высадки десанта. Впоследствии мы с волнением прочитали напечатанные в нашей флотской газете стихи поэта А. М. Синайского, посвященные героическому подвигу двух лейтенантов–гидрографов.
В первой половине дня 29 декабря «Щит», маневрируя в Феодосийском заливе, отражал налеты отдельных вражеских самолетов. Около 14 часов я получил от Н. Е. Басистого радиограмму: «Следовать в Новороссийск».
Курс уже проложен на карте штурманом Чуйко. Тральщик развивает полный ход.
День выдался пасмурным, серая мгла заволокла берег. «Щит» идет, мерно покачиваясь на волнах. За кормой корабля резвятся дельфины. Временами они легко обгоняют нас, а потом снова отстают.
Впереди показывается силуэт корабля. Сигнальщики докладывают, что это «Незаможник». Идет он малым ходом, и мы его вскоре обгоняем. Помятый форштевень эсминца поднимает высокую струю воды. Она обливает полубак, а иногда достает и до ходового мостика.
Мы очень спешим в Новороссийск, чтобы облегчить положение наших раненых. А пока они находятся на попечении корабельного медика Ивана Моисеевича Прилипко. Сегодня ему впервые в своей медицинской практике довелось решать немало трудных задач. Раны у людей были, как правило, тяжелые, почти все рваные, засоренные тканью фланелевок и кителей, шерстью полушубков. И нашему военфельдшеру пришлось применять скальпель хирурга. Серьезный экзамен вместе с Прилипко держала вся медицинская служба корабля.
