Выбравшись наверх, передохнули под огромным шатром вековой ели, где было почти сухо. Здесь, над самым обрывом, и решили заночевать. Антон спустился к речке набрать воды в котелок. Сергей, присев над обрывом, начал перематывать сбившиеся портянки.
В это время, то ли по привычке тревожно оглядываться по сторонам, то ли потому, что действительно что-то услышал, Сергей повернул голову назад — и руки его безвольно опустились. Метрах в двадцати сидел огромный медведище и внимательно разглядывал оробевшего парня. В следующее мгновение Сережа вскочил и поднял ружье. Но не успел он выпрямиться, как зверь, видимо не впервые встречавшийся с охотником и знавший, что собой представляет железная палка, извергающая ужасный гром и причиняющая боль, бросился на врага. Выстрела не последовало…
Подымавшийся по косогору Антон, увидя товарища в беде, отбросил в сторону котелок, сдернул с плеча ружье и заревел отчаянным басом. Раздался выстрел. В следующий момент косолапый ринулся на гуцула. Антон выхватил из-за пояса охотничий нож и отпрыгнул в сторону. Медведь проскочил мимо, вниз. Антон подбежал к распластавшемуся Сергею.
Медведь с ревом лез вверх по крутоярью. Едва успев перезарядить ружье, Антон тщательно прицелился. Выстрел не остановил зверя. Отшвырнув бесполезное оружие, гуцул встретил рассвирепевшего косолапого грудью. Медведь подмял его, но Антон, не растерявшись, вонзил ему под лопатку массивный клинок. В этот же момент прогрохотал выстрел: очнувшийся Сергей дотянулся до своего ружья и, улучив момент, приставил ствол к уху зверя.
Грозный властелин леса вздрогнул, как-то сразу весь обмяк и безмолвно вытянулся, выкатив глаза, как будто удивляясь своему поражению.
Свалив с себя мертвого зверя, Антон поспешил к товарищу. Медведь не успел сколько-нибудь серьезно помять Сергея. Лишь через всю спину его шли борозды от когтей. Антону досталось и того меньше: несколько царапин на плече да сравнительно небольшая рана на бедре. Взбудораженные победой, товарищи почти не чувствовали боли. Разодрав мокрое белье, кое-как перевязали раны, предварительно смазав их медвежьим жиром.
На следующее утро тронулись обратно, захватив с собой несколько кусков медвежьего мяса и, конечно, шкуру. Она была тяжелой обузой, но с таким трофеем не хотелось расстаться. Путь предстоял поистине мученический: через колдобины и бурелом, через бесчисленные лога. Больше всего изнуряла режущая боль в ранах. Да что там говорить! Двое суток добирались до Ныроба.
В сельской амбулатории Сергею предложили лечь в больницу, однако он наотрез отказался: вот-вот в Ныробе должна была появиться Наташа. Друзья возвратились в домик Ивана Григорьевича. Вскоре измученными охотниками овладел тяжелый сон; они даже не успели рассказать хлопотавшим вокруг них лесничему и его супруге подробности схватки с медведем.
Ночью друзья почти одновременно проснулись от рвущей боли. Казалось, кто-то прижигал раны каленым железом или заново сдирал с тела кожу. В амбулатории, сняв зачерствевшие от гноя лохмотья, сестра аккуратно перебинтовала раны, наложив на них салфетки с каким-то растворам.
— Отсасывающее, — сказал врач, давая назначение сестре.
Сейчас ребята ворочались с боку на бок и поминали лихом незадачливую медицину. А боль становилась все невыносимей.
— Это отсасывающее, видать, высосет из меня последнее терпение, — возмущался Сергей, страдавший гораздо больше Антона. — Честное слово, медведь сдирал шкуру — почти ничего не чувствовал, а тут…
— Вы бы, ребята, раны-то Никольской водичкой полечили, — посоветовал проснувшийся старик-лесничий.
— А и верно, Антон! — воскликнул Сергей. — Разбинтуй-ка меня. Не корчиться же, в конце концов, всю ночь!
Антон принес ведро холодной ключевой воды и перебинтовал Сергея смоченными в ней бинтами. Сам же только смазал свои раны медвежьим салом и вновь их перевязал.
Сразу стало легче, особенно Сергею. Через несколько часов, когда повязка высохла, Сергей снова проснулся; и Антон еще раз перебинтовал его, применяя все ту же ключевую водичку.
Молодым людям настолько не по вкусу пришлось «отсасывающее», что, отоспавшись к следующему вечеру, они решили в больницу пока не заглядывать.
