Ну вот! Свершилось! Я второй день на войне, и уже лечу в свой первый боевой вылет! Со мной в кабине «Зари» славный болгарский лётчик Христо, которого сегодня не пустили в самостоятельный полёт. Но, влюблённый в небо, он полетел со мной простым наблюдателем. Ничего, если у нас всё удастся, а уж я постараюсь, чтобы удалось, командование будет вынуждено допустить к полётам и Христо!
Летим высоко – на глаз выше километра, и с такой высоты отлично виден и город, и наводнённые войсками окрестности. Христо с планшетом в руках наносит на карту расположение вражеских войск, но вскоре просит снизиться, чтобы рассмотреть подробности.
К укреплениям Адрианополя подходим уже совсем низко, и турки начинают реагировать на появление аэроплана: многие солдаты в ужасе бросаются на землю, закрывая голову руками. Дважды облетаем город на самой малой высоте. Христо делает подробнейшие зарисовки на карте, заполняя её всё новыми пометками, а мне просто интересно.
Город разделён реками, и с водой у обороняющихся проблем нет. По слухам, нет сложностей и с продовольствием, как, впрочем, и с боеприпасами. Посреди городских кварталов расположена сильная крепость, а на городских окраинах разместились отлично защищённые и вооружённые мощной артиллерией бастионы, не дающие болгарам возможности даже приблизиться на расстояние уверенного выстрела из дальнобойной пушки. И даже если «братушки» каким-то чудом пробьются к предместьям, расположенные на господствующих высотах турецкие позиции сохранят за собой решающее преимущество. Пожалуй, болгарской армии будет очень непросто взять такие укрепления.
Определив положение турецких войск, направляемся в обратный путь. Нам вновь предстоит пролететь над крепостью, и турки открывают по нам огонь! С форта Карагач стреляют из винтовок залпами, и я с неприятным чувством вижу дыры, образующиеся в крыльях. Если попадут в мотор, придётся садиться, но как-то совсем не хочется попадать в турецкий плен. Набираем высоту 1300 метров, и пули перестают нас доставать, но тут обнаруживается, что к появлению аэропланов янычары подготовились несколько лучше, чем я ожидал.
Сразу с нескольких фортов по «Заре» начинают стрелять из противоаэропланных пушек, и меткость канониров на высоте! После пятого залпа, одна граната разорывается совсем близко, и машина содрогается от попадания града осколков. Хвала Создателю, не было повреждено ни мотора, ни винта, а с дырявыми плоскостями «Заря» ещё вполне способна донести нас до Мустафа-паши. Прибавляю газа до полного, набираю высоту, и выхожу из-под обстрела. Ещё двадцать минут, и мы на земле.
На аэродроме нас уже с нетерпением ждут. Давешний генерал буквально накидывается с расспросами, трижды переспрашивает меня, всё ли верно на карте, заполненной Христо. Я подтверждаю верность наблюдений своего боевого товарища, и генерал разражается потоками брани. На основании вчерашней разведки армия приготовилась наступать на правый фланг турок, но мы видели целых две колонны войск, направлявшихся туда же. Генерал, позже мне сказали, что это начальник железнодорожных войск и авиации болгарской армии генерал Янков, умчался к телеграфу срочно менять план наступления. Ударив во фланг перегруппирующегося неприятеля, болгары в тот день одержали важную победу.
Заведующий заграничной агентурой корпуса жандармов Александр Александрович Красильников устало оторвал взгляд от бумаг. Новости не радовали. Он уже не раз докладывал, что из затеи с помощью балканским государствам в их войне против Турции не выйдет ничего хорошего. Не выйдет прежде всего потому, что Россия в любом случае окажется в проигрыше. Вобще, неплохо знающий историю Красильников скептически смотрел на «войны за независимость», периодически вспыхивающие то тут то там на протяжении веков.
Рано или поздно почти каждое этническое образование начинает воображать, что без собственной территории, армии, императора, или парламента (нужное подчеркнуть в зависимости от мировой политической моды), и прочих глупостей – жизнь не в жизнь. И начинается! Причём, как правило, в итоге они теряют до половины населения и те жалкие блага цивилизации, которые имели до начала войны. Вырвавшись же из кровавой каши, оставшиеся в живых в равной мере проклинают своих несостоятельных вождей и более сильных соседей.
