Пастухи верхом на лошадях в сопровождении собак с раннего утра до позднего вечера объезжают пампу. Весь год они охраняют разбросанное от горизонта до горизонта стадо, лечат больных животных, маркируют клеймом эстансии родившихся где-нибудь под защитой куста ягнят и уничтожают, где только могут, выводки каранчо. Каранчо — хищная птица величиной с канюка — злейший враг овец, а поэтому и пастухов. Она кружит над стадом и, как только замечает истощенную или отставшую овцу или ягненка, бросается на них, несколькими мощными ударами клюва выклевывает глаза, вцепляется в спину и заставляет свою шатающуюся жертву нести себя, до тех пор пока та не упадет. Часто каранчо в качестве непрошеных повивальных бабок присутствуют при рождении ягненка и пожирают его, а вслед за ним и его ослабевшую мать. Бесчисленное количество выбеленных непогодой больших и малых скелетов овец, рассеянных по пампе, — свидетельство успешной деятельности этого убийцы.
Два-три раза в год овец моют в дезинфицирующей жидкости, чтобы избавить их от паразитов. Когда приходит зима, пастухи обстригают животным шерсть вокруг глаз, иначе на ней оседает снег, который застывает коркой и ослепляет овец. Иногда снежная пурга неожиданно покрывает животных толстым белым покрывалом. В смертельном страхе, из последних сил вытягивают они головы, чтобы глотнуть воздуха. Пастухам с нечеловеческим трудом в пронизывающую стужу приходится откапывать их, не считаясь со временем суток. И хриплые крики потных людей, жалобное блеяние овец, лай собак и вой ветра сливаются в единую варварскую симфонию.
Но по-настоящему страдная пора наступает только летом. Начиная с января пастухи-кентавры в измятых фетровых шляпах или надвинутых на лоб беретах сгоняют со всей территории эстансии для стрижки 50, а то и 100 тысяч овец. Эти потоки серой шерсти, подгоняемые и удерживаемые с боков собаками, двигаются через пампу по направлению к баракам из гофрированной жести, где их встречают стригали, разделенные на рабочие бригады по 10–20 человек.
Почти все стригали Патагонии и Огненной Земли родом с Чилоэ, большого острова, завершающего на севере путаницу патагонских фиордов и каналов. Каждое лето эти бродяги, но выносливые работники, пьяницы и скандалисты, на короткое время вынуждены стать оседлыми и трезвыми, так как в течение двух месяцев стрижки рабочее время четко регламентировано и все алкогольные напитки запрещены.
Быстрота и ловкость грубых рук этих людей удивительны: менее чем за две с половиной минуты овца, почти погребенная под своей шерстью, оказывается наголо остриженной. Каждый стригаль обрабатывает электрической машинкой от 150 до 200 овец в день. Он наклоняется над сидящим на задних ногах животным, крепко держит его левой рукой и сначала проводит машинкой один раз вдоль живота, затем ведет ее вверх по бокам, а по спине снова вниз, причем мимоходом быстро прихватывает и ноги. Теперь вокруг совсем голой и почти неузнаваемой овцы расстилается ее шерсть, и не отдельными клочками, как их сметает парикмахер после стрижки волос, а целиком, как сброшенное платье, которое овца, судя по ее напряженному барахтанью, любой ценой хотела бы снова надеть. Это распростертое на земле платье выглядит очень широким по сравнению с покинувшим его тощим белым телом. И вот, стоя над толстым, молочного цвета руном с пожелтевшим от жира краем, стригаль дает своей жертве пинок ногой и выбрасывает ее из барака через маленький люк на холодный ветер, заставляющий голую овечку дрожать и блеять. Работа человека окончена, теперь снова начинается работа ветра.
Хозяева эстансий долгое время заботились только о шерсти. Овцы умирали просто от дряхлости, если они до этого не становились жертвами каранчо или пумы, хищной, цвета песка патагонской кошки, которая при случае убивает десять овец, чтобы съесть только одну: «Из жестокости», — говорят чилийцы. «Спорт», — говорят британцы. Что же касается мяса, то численное соотношение овец и населения не давало надежды на коммерческую прибыль от мяса. Лишь возникшая несколько десятилетий тому назад в Европе ситуация побудила фермеров-овцеводов использовать эту новую возможность и отправлять часть своего стада не только в бараки для стрижки, но и на мясохладобойни, которые были сооружены на побережье Магелланова пролива и Атлантики. Теперь каждый год почти десятая часть поголовья в виде охлажденного мяса отправляется морем в Европу, особенно в Англию. Когда последние грузовые суда, перевозящие шерсть, покидают устаревшие портовые причалы Пунта-Аренас и небольших южноаргентинских перегрузочных портов, освободившиеся места занимают другие грузовые суда, заполняющие свои трюмы замороженными бараньими тушами.
