Я поражаюсь – после того как я ушла, минуло уже два часа, а Денис мне даже не позвонил!
Ну вот и прекрасно, потому что я не могу сейчас с ним общаться. Я еще не определилась, что ему говорить и как себя с ним вести в свете новых обстоятельств.
Я посмотрела на настенные часы. Начало одиннадцатого. В эту минуту я осознала, как же сегодня устала. Сколько событий сегодня произошло… Я утомленно сбросила тапочки и направилась к кровати. И в эту секунду зазвонил телефон. Денис. Все-таки позвонил… Нет, я не буду брать трубку… Я еще не поняла, как нам теперь строить общение.
Ну надо же, я размышляю о том, отвечать ли Денису Андрееву! Если бы три часа назад мне кто-то сказал о том, что я буду думать, отвечать ли на звонок Дениса, я не поверила бы в это. Разве можно не взять трубку, когда звонит Денис Андреев?.. Но сейчас я, правда, не могу адекватно вести разговор. Вот завтра проснусь и на свежую голову подумаю, как дальше жить.
Я легла в кровать, и вскоре сознание начало уплывать в сон. Но тут телефон коротко звякнул. Пришла эсэмэска.
Так… Эсэмэска – это не разговор, который требует немедленного ответа, ее можно просто прочитать…
Я взяла телефон.
«У мамы сердечный приступ, она в реанимации. Мы в третьей областной больнице. Пожалуйста, приезжай, мама очень хочет тебя видеть».
Она в реанимации?!
Меня словно ледяной водой окатили.
Я набрала номер Дениса.
– Денис, что случилось? Почему твоя мама в реанимации?
– Когда ты ушла, ей стало плохо. Мама села на лавочку и потеряла сознание. Я так испугался! Я вызвал «Скорую помощь», нас отвезли в больницу, она очнулась, но ей очень плохо… Она просит позвать тебя… Ей очень нужно с тобой поговорить… Пожалуйста, приезжай… Я понимаю, как тебе больно, но приезжай…
– Я уже еду! – сказала я и стремительно выбежала из комнаты.
В гОстеной царила спокойная мирная обстановка – родители смотрели тихо работающий телевизор и уже почти дремали.
– Мама, папа, мне срочно надо в больницу!
– В какую больницу?! – вздрогнули родители. – Ты что, заболела?!
Я спешно постаралась все рассказать.
– Что?! – взбодрилась мама. С нее мгновенно слетел весь сон. – Так она нас что, обманула?! Так у тебя, значит, есть голос?!
– Мама, правда, я не могу сейчас об этом разговаривать! Она в реанимации!
Ошеломленные родители торопливо переоделись, и мы приехали в больницу.
Денис в белом халате стоял в коридоре возле дверей, над которыми висела табличка «Реанимационное отделение», он был уставшим и растерянным.
– Ира, пожалуйста, поговори с ней, не убегай… Врач мне сказал, что она может…
Он замолчал.
– Что – «она может»? – похолодела я.
– Она так долго тебя искала… Чувство вины ее просто извело… В последние годы я стал замечать, что с ней что-то происходит, но не мог ничего понять, и только теперь мне все стало ясно… Раньше мама была очень веселой, а в последние годы она начала как-то меняться, стала задумчивой, ушла в себя, ее как будто ничего не радовало, у нее на сердце будто лежал тяжелый груз, который мешал ей быть радостной… И только сегодня я наконец все понял – ее мучило чувство вины… Это оно давило на ее сердце… И давит до сих пор…
Значит, все эти годы она переживала. Так переживала, что надорвала себе сердце…
– А меня туда впустят?.. – спросила я.
– Впустят. Сын врача учится в мамином классе, он замечательный тенор…
– Я тоже хочу! – неожиданно сказала моя мама. – Я тоже была на том прослушивании!
– Хорошо… – согласился Денис.
Врач – Самойлов Юрий Алексеевич – молодой темноволосый мужчина в очках в золотистой оправе, дал нам с мамой белые халаты, и мы вошли в реанимацию. Папа остался в коридоре.
В реанимации было неестественно тихо. Был только слышен размеренный писк приборов. Мы завернули за ширму и увидели Марину Александровну. Она лежала у окна. За окном была ночь. Пахло лекарствами. Преподавательница была очень бледной, под глазами темные круги. В ее нос была вставлена трубочка и приклеена лейкопластырем под носом.
За эти годы она сильно изменилась. Раньше Марина Александровна была цветущей и энергичной, а сейчас на койке лежала страшно исхудавшая женщина болезненного вида. Прошло пять лет, но она постарела лет на десять. Сейчас, при достаточном освещении, я обратила внимание на то, что они с Денисом сильно похожи.
