– Полина, зачем? Она никуда не прошла!
– Пожалуйста, включите! – настаивала певица.
– Ну хорошо… – сдался Корнилов и снова поставил это ужасное видео.
Я вновь увидела себя на экране.
– Ты что, ходила на прослушивание? – шепнула мне мама
– Ходила… – выдавила я и еще глубже вжалась в кресло.
Все смотрели на экран. На экран, который в огромном формате демонстрировал торчащую прядь и весь мой позор. Особенно странно было себя слушать, когда я пела а капелла. Голос дрожал и срывался. Еще бы, тогда передо мной сидел Денис…
На меня стали оглядываться присутствующие.
– Ну а теперь посмотрим видеоролик об истории нашей школы, – воодушевленно начал Корнилов, но Полина его остановила:
– Арсений Петрович, секунду! А где эта девушка?
– Не знаю… Мне пришлось ее исключить из состава участников. Она портила отношения в нашем коллективе.
– Ничего я не портила! – вскочила я с места. – Меня подставили!
Все головы повернулись ко мне.
На меня направили софит. Я оказалась в круге света.
Ко мне подскочил оператор и начал меня снимать.
– Не знаю, про какие еще раздоры в коллективе вы говорите, но ты меня чем-то зацепила, – задумчиво сказала Полина и стала внимательно меня рассматривать. – Как тебя зовут?
– Ира… Проводникова…
Меня снимала камера! От волнения я обливалась потом.
– А ты можешь вот прямо сейчас выйти на сцену и что-нибудь спеть?
– На сцену? – опешила я.
– Мне хочется тебя послушать. Ну а что? Ребята, вы хотите, чтобы Ирина вам спела? – возвысила голос Полина. – Давайте ее поддержим! Поддержите Ирину!
– И-ра! И-ра! – начал скандировать заведенный зал.
Все стали кричать и свистеть, все просили, чтобы я вышла на сцену. Я была в полуобморочном состоянии, у меня зашумело в ушах.
– Да что ты стоишь! – шепнула мне мама и подтолкнула меня.
Не ощущая под ногами пола, я выбралась из ряда, взошла по ступенькам и стала на сцене. Кто-то сунул мне микрофон. В глаза больно бил яркий свет, я почти не видела, что происходит в темном зале. Но вскоре зрение начало привыкать.
– Какую песню ты можешь спеть? – спросила Полина, по-прежнему сидя в кресле.
Я не могла ничего сообразить, но постаралась максимально взять себя в руки.
– «Woman in love».
– Включите музыку. Арсений Петрович, у вас есть этот минус?
– Найдется…
У меня страшно тряслись коленки.
Заиграла музыка. На меня было нацелено несколько камер.
Эта песня, которую нужно исполнить, одна из самых красивых песен на нашей планете. Ее нужно не просто петь, а ей нужно проникнуться, ее нужно на себя «надеть», нужно самой стать этой песней.
Я начала вслушиваться в мелодию, чтобы как можно сильнее в нее погрузиться.
И я погрузилась.
Я начала петь.
Сейчас, в эту секунду, наступил настоящий взрыв, извержение вулкана эмоций.
Пять лет во мне копились страдания, муки из-за того, что мне запретили петь, а в последние дни к этим мукам прибавились еще и терзания по поводу Дениса. Я была на пределе переживаний, и сейчас все эмоции нашли себе выход.
В моей жизни есть две главные любви – любовь к Денису и любовь к пению, но и то и другое у меня отобрали! С Денисом я быть не могу, он верит Алене, но я могу попытаться себе вернуть пение, которое у меня чуть не отобрала Марина Александровна! Я хочу петь! Я должна петь! Пения никто у меня не отнимет!
«Я хочу петь! Я очень хочу петь! – усиленно думала я, выводя ноты. – Я хочу петь за себя, хочу петь за прабабушку, я хочу петь за всех! За всех тех, кто хочет петь, но у кого по каким-то причинам не получилось осуществить свои желания! Я буду петь! Я пою!!»
Я пела с таким напором, с такой невероятной силой, как будто желала пробить какую-то стену. Я вложила в песню все свои чувства, все то, что испытала за эти пять лет и за последние восемь дней. Я вспоминала прабабушку, вспоминала, как ее приняли в музыкальное училище, но началась война, представляла, как она страдала, как ей было больно из-за того, что все сложилось не так, как она мечтала, я полностью отдалась песне и даже не спела, а именно прожила ее, вложила в песню всю свою боль. Боль из-за того, что я не певица, и боль из-за того, что Денис не со мной!
Я пела и не понимала, где нахожусь – то ли на сцене, то ли в космосе, я словно куда-то провалилась, в какой-то другой мир, в мир этой песни, у меня потерялось ощущение времени и пространства.
