— Нет. Это Морской рынок. Тут всякой всячиной торгуют. Сбитень-то в кабаке продают. Чуть подальше. А это зазывалы ходят. Вразнос-то теперь торговать запрещено, папенька сказывал. Все должны в специальных лавках торговать — прямо, говорит, как в Голландии.
Иван посмотрел на Тимоху.
— Сбитня хочешь?
Тимохе было неловко, даже ушам стало горячо.
— Хочу, — попытался басом сказать мышонок Тимка.
И, представьте, Иван его услышал и решил, конечно, что это мальчик ему ответил.
— Ну, давайте попьём.
Иван с мальчиками подошёл к маленькому домику, единственное окно которого было нараспашку. Прилавком служил подоконник, а за ним стоял здоровый мужик, который большим черпаком наливал в глиняные кружки что-то дымящееся и сладко пахнущее. Иван протянул сбитенщику монетку, дал Фёдору и Тимохе по маленькой кружке, а сам взял побольше.
Тимоха не забыл о своих подопечных и украдкой дал мышатам попробовать по капельке сбитня.
— Вода с мёдом, — облизнулся Тимка.
— С корицей и гвоздикой, — добавила большая любительница сладостей Тинка.
— Копейку не прячь, пей сбитень горяч! Целый денёк пей сбитенёк! — продолжил свою работу сбитенщик.
А наши путешественники отправились дальше. Пройдя по мосту через ров и войдя в тяжёлые ворота, Иван с мальчиками и мышатами оказались на огромной площади, обращённой к Неве, по периметру которой были разбросаны многочисленные постройки.
— Знай, Фиодор, государь Пётр Алексеевич сам чертить план Адмиралтейской верфи.
— Да разве это возможно, батюшка? — в голосе Фёдора слышалось такое искреннее недоверие, что Иван рассмеялся.
— В России всё возможно. Я уже понять могу. Я ведь с государем давно познакомиться, в Голландии. Он там учить всем морским наукам, изучать корабельную архитектуру. Во-о-н там, — Иван показал на длинный одноэтажный флигель, — устроен великая зала, где рисуют и грифелем, и пером, и мелом вид и устройство всех кораблей, назначенных к постройке… А ещё государь — изрядный плотник и токарь, и кузнечное дело знать.
Тимка с Тинкой слушали всё это, удивляясь не меньше, чем Фёдор. Какой же это царь? В своём родном Историческом музее они видели портрет русского царя в тяжёлой, расшитой золотом и драгоценными камнями одежде, в высокой шапке, отороченной мехом. Нельзя было и представить, чтобы изображённый на портрете человек держал в руках топор или чертил что-нибудь.
А ведь с самого утра они слышат об указах Петра: то про печи, то про башмаки. Значит, этот необычный царь не только город Санкт-Петербург основал, но и всю жизнь в этом городе организовывал и направлял. Будто отвечая на мышиные размышления, Иван продолжил рассказ:
— Государь замыслил Адмиралтейский дом. Потому как превыше всех занятий ставит мастерство строить корабли. В Петербурге он сам каждый день, хотя два часа, работать на верфи. Говорят, государь есть лучший корабельный мастер в России. Он уметь сам построить целый корабль.
— Посмотрите, мальчики, — Иван обратился и к Тимофею. — Видите, вот тут кузницы, мастерские: парусные, трубные, фитильные, склады хранить строительных припасов, вооружения для кораблей и всякого, потребного, а далее у реки — эллинги и стапели. Мы туда идти. Там государь.
— Спроси, что такое эллинги, — пропищал Тимка.
Иван оглянулся.
— Что ты, мальчик?
— Что такое эллинги? — почти прокричал Тимоха, плотнее запахивая зипун.
Иван принялся объяснять Тимофею с Фёдором и, соответственно, Тимке с Тинкой, что эллингами называются специальные строения, большие сараи, которые всегда ставят на берегу водоёмов. В этих строениях размещаются дорожки с наклоном к воде — стапели, на которых производится закладка и сборка корпусов, а также спуск судов на воду. В эллингах Адмиралтейства строят гребные и парусные деревянные корабли, большие и маленькие, торговые и военные.
— Батюшка, а зачем нам теперь-то военные корабли строить? — вдруг спросил Фёдор. — Ты же сам говорил, что война скоро кончится.
— Чтобы скорее конец, для того и надо. «Стапель» — голландское слово, — перевёл беседу на мирный лад Иван. — Государь Пётр Алексеевич знает мой язык, и теперь в русский язык много голландских слов.
