Слегка расслабившись, Джо строго приказал себе не играть больше в эти игры. Он на работе. Он должен написать статью, и ничего больше. Да, но ведь он может одержать победу над мисс Стоктон. Он должен доказать ей свое превосходство. И к тому же она первой отвела взгляд, не так ли?
И все же, когда Кори начала свою речь, Джо почувствовал, что его ладони вспотели. Хорошо хоть, что ее длинные ноги на высоченных каблуках не были видны из-за трибуны, за которой она стояла. Так уже легче. Но как быть с ее глазами, сверкающими из-за стильных очков, с ее светлыми легкими волосами?
Джо не мог оторвать взгляд от тонких пальцев Кори, в волнении сжимавшихся и разжимавшихся. Черт! Черт! Черт!
В течение своей речи о независимых женщинах, самоценных и не нуждающихся в мужском признании, Кори Стоктон, не отрываясь, смотрела на Джо Притчарда. Она брала реванш за недавнее поражение. И, хотя мозг Джо отказывался воспринимать произносимые ею слова, он действительно начинал верить в то, что говорила Кори Стоктон.
— Я люблю мужчин, — улыбаясь, сообщила она почти интимным тоном.
От ее мягкого чувственного голоса у Джо побежали мурашки по спине. Кори Стоктон переменила позу — теперь одна из ее умопомрачительных точеных ножек была видна из-за трибуны. Она продолжала смотреть на Джо с нескрываемым превосходством.
— Я знаю, многие считают меня мужененавистницей, — продолжала она, мягко жестикулируя. — Ну разве это не глупо? Я люблю мужчин.
Она сделала ударение на слове «люблю», чтобы яснее выразить свою мысль, и эта фраза была встречена нервным хихиканьем части публики. Кори повернула голову и сфокусировала свое внимание на группе подростков в переднем ряду. Некоторые из них еще продолжали глупо хихикать, однако под ее гневным и одновременно презрительным взглядом они быстро присмирели.
— А почему бы и нет? — вопросила Кори. — Одно плохо — мужчины всегда стремятся первыми отхватить кусок от пирога. Просто хватают и едят, отталкивая женщин локтями. Но теперь настало время моего пирога и никакому мужчине я не уступлю ни кусочка! — Ее улыбка стала шире, глаза вспыхнули озорным блеском, так что ни у кого не осталось сомнений, что именно она имеет в виду под «пирогом». Секс. — Я думаю, мой пирог будет со взбитыми сливками и вишенкой наверху.
Взбитые сливки? Вишенка? Боже, простые слова в ее устах звучали едва ли не неприлично! Джо перевел дух, чтобы не ввергнуться в пучину фантазий.
Затем Кори Стоктон облизнула губу. Маленькую розовую верхнюю губку. Это было трогательно и чувственно одновременно и длилось лишь долю секунды. Джо Притчард понял, что пропал.
Да, парень, это плохо, сказал он себе, очень плохо.
Между тем Кори в своей речи все дальше удалялась от взбитых сливок и вишенок. Теперь она говорила о независимости и свободе, о том, что у женщины есть выбор и она не должна бояться сделать его. Джо чувствовал, что публика идет за ней. Он чувствовал также, что и сам — циничный, прожженный журналист! — готов пойти за ней и поверить ее идеям. На какое-то мгновение ему даже захотелось вскочить и закричать: «Да! Ты права! Я верю тебе!»
Но лишь на мгновение. На самом же деле Джо хотелось того же, что и всем мужчинам в зале — схватить ее, повалить на пол и неистово заниматься с ней любовью.
Возьми себя в руки! — приказал себе Джо, продолжая наблюдать, как ловко писательница манипулирует публикой.
Наконец наступило время вопросов. Джо с интересом посмотрел на группы агрессивно настроенных людей, определенные им ранее. Сейчас они посадят Кори на кол или распнут. Давайте, ребята, мысленно подбодрил их Джо, втопчите в землю эту куколку!
— Мисс Стоктон! — выкрикнула, вскинув руку, женщина, выглядящая настоящей занудой. На руке, кстати, присутствовало обручальное кольцо. Несколько женщин подняли руки одновременно с ней — и у каждой из них было такое кольцо. Всем своим видом эти дамы говорили — «Замужество, Материнство и Яблочный пирог!»
— Я бы предпочла, чтобы вы называли меня по имени, — быстро вставила Кори. — Зовите меня Кори. Вас это устроит?
— Нет! — безапелляционно заявила дама. Ее лицо так покраснело, словно к нему прилила вся кровь ее обширного организма. — Я вообще никак не хочу вас называть. Наша группа, которую я имею честь представлять, называется «Общество добродетельных матерей». Мы, дорогая мисс, верим в святость уз брака, в материнство. Мы исповедуем те принципы, о которых вы с ненавистью отзываетесь в вашей книге. Должна вам сказать, что ваша книга…