Такой шанс им предоставлен не был.
Окруженные в гаражах Кивиниеми были обречены. Но за попытку их уничтожить финны заплатили значительную цену. Тревожные донесения об отчаянно сопротивляющейся группе противника достигли финского командования, и 11 декабря в поселок меж двух озер прибыл начальник штаба 8-й пехотной дивизии майор Сальгрен. Его командировка оказалась роковой. Личная инициатива воочию убедиться в происходящем стоила ему жизни — он умер в госпитале от пулевого ранения, став первым в списке погибших старших офицеров финской армии в период «Зимней войны».
13 декабря все было кончено. Около тридцати еле живых от голода и холода солдат Красной армии были взяты в плен — у них даже не оставалось классического «последнего патрона» для себя. Уходя под конвоем в финский тыл, они последний раз бросали взгляд на молчащий противоположный берег, с которого никто так и не протянул руку помощи.
Этот серый декабрьский день стал последним в активной боевой биографии Кивиниеми. В последующие два месяца война проявляла себя у этой деревеньки в виде ежедневных огневых налетов и артобстрелов с советской стороны, уничтоживших практически все ее жилые и хозяйственные постройки. До самого окончания Финской войны Красная армия больше не предпринимала попыток преодолеть незамерзающую даже в самые суровые морозы протоку между озерами Вуокса и Суванто, у которой на каменном мысу заснеженными развалинами виднелись остатки деревушки Кивиниеми.
Первые атаки, первые разочарования
В то время как в штабе вновь образованной группы войск Грендаль развивал деятельность по разработке планов разгрома противника, занявший плацдарм на северном берегу Тайпалеен-йоки 19-й стрелковый полк отогнал финнов на достаточное расстояние, чтобы обеспечить в своем ближайшем тылу развертывание основных сил. На отвоеванном полуторакилометровом лоскуте земли, утаптывая неглубокий снег, разворачивались роты 212-го полка, еще «не нюхавшие пороху», но нацеленные на северо-восток, с посылом «ломить белофиннов». И медленно, под ухающими разрывами финских снарядов, переправлялись батальоны 150-й стрелковой дивизии: 469-й и 674-й полки со всеми своими обозами, за ними легкий разведывательный батальон, за ним 756-й стрелковый полк, а последними выкатывали на равнину Коуккуниеми орудия 328-го артиллерийского полка.
А с уже намечающейся линии фронта, навстречу всему этому скоплению людей, техники, повозок, танков, машин и тракторов, к наведенной переправе, вокруг которой вертелся водоворот из снующих в «гребехатых» стальных шлемах красноармейцев, брела усталая колонна солдат сменяемого 19-го стрелкового полка. С обоих берегов реки на подходе к понтонному мосту образовались заторы, блокировавшие и так небыстрое продвижение подразделений в обоих направлениях.
Крупное скопление людей и техники, вытянутое вдоль реки к мосту, видели и с советской, и с финской стороны. Для ликвидации обычного в таких ситуациях беспорядка и всякого рода накладок требовалось время. Но время, теряемое в условиях передовой, как водится, оплачивается кровью.
В своих мемуарах финны часто обращают внимание на точность попаданий своих орудий. Возможно, это и так. Но в тех условиях, в которые загнали себя командиры Красной армии для скорейшего прорыва обороны неприятеля, точность стрельбы артиллерии не требовалась. Достаточно было просто снаряд за снарядом посылать за лес на дистанцию в пять-семь километров, чтобы быть уверенным, что противнику будет нанесен урон.
7 декабря у моста через Тайпалеен-йоки урон был нанесен существенный. От снарядов неприятеля погиб начальник штаба 150-й дивизии полковник Левин и начальник связи майор Зорин. Кроме того, с различными ранениями в тыл были отправлены еще несколько так и не успевших приобрести боевой опыт командиров. Не говоря уже о рядовых из боевого охранения переправы…
В первые сутки боя эвакуация раненых была просто невозможна. Слишком плотный поток войск был организован в одностороннем направлении. Поэтому в нескольких оставшихся невредимыми сараях были организованы импровизированные лазареты. Дрожащие и жмущиеся друг к другу раненые бойцы лежали в темных небольших строениях, прислушивались к звуку боя и ждали помощи. В 212-м полку для шестидесяти обездвиженных солдат «ангел-спаситель» явился в виде скромного санинструктора Дземана. Он не успокоился и оставался среди стонущих красноармейцев до тех пор, пока последнему из них была оказана помощь. Кроме него история сохранила еще несколько имен санитаров, благодаря которым многие из советских солдат остались живы. Это и санитар Понизовский из 15-го стрелкового полка, на себе по снегу вытаскивавший раненых из-под огня, и Герой Советского Союза шофер 85-го медико-санитарного батальона Иван Ильиных, который, сначала бросив свой фургон, лично оттаскивал к машине тяжелораненых солдат, а затем сделал четыре рейса
