— Четырех оленей и одну лисицу.
— Ну что ж, совсем неплохо. А вы, Уэстон?
— Двух оленей и несколько дроф.
— Ого, значит, я проиграл, хотя мог бы в свое оправдание сослаться на несчастье, случившееся со мной вчера. Когда я взбирался на утес, у меня под ногами обрушился камень, и мне пришлось скатиться с изрядной высоты, ссадив при этом довольно сильно руку. Вследствие этого я и не мог охотиться.
— Никудышная отговорка! За минуту до скачки поздно жокею говорить, что его лошадь захромала: все равно никто не поверит.
— Однако, дружище…
— Ладно, ладно, нам дела нет до ваших отговорок!
— Пусть будет по-вашему! А позвольте узнать, где вы оставили шкуры убитых вами оленей? — спросил Джонсон, сильно раздосадованный своей неудачей.
— Они висят в хижине Коттона. Если не верите, можете отправиться туда и посмотреть. Хотя…
— Хорошо, хорошо, я верю вам на слово. Я пошутил. Итак, на долю Роусону и мне выпала самая опасная часть предприятия. Что делать! Наша задача — взбудоражить все окрестности. Лишь бы удалось выиграть двадцать четыре часа, а тогда уж ни один дьявол не сыщет лошадей. План Роусона безупречен. Главное, не забудьте назначенного места свидания. Уж если нам приходится рисковать головами, то и вы должны быть аккуратны и оказаться на месте в условленное время. Не забудьте ничего, Уэстон, да оставляйте как можно меньше следов!
— А где же мне ждать вас? — спросил Коттон. — Я не хочу долго сидеть сложа руки. Вот разве что отправиться к Аткинсу и там провести несколько свободных часов.
— К чему, когда вы можете заняться в это время охотой? Кругом полно дичи, и вам нечего опасаться умереть с голода! — заметил Джонсон.
— А регуляторы?
— Пусть они катятся к черту! Следов наших им ни в коем случае не найти, да и поздно будет. Несмотря на всю их ловкость, они ничего не в состоянии с нами сделать. Я уверен, что после нашего отъезда тут поднимется такая суматоха, что просто прелесть!
— Если мой план удастся, — сказал Роусон, — регуляторы, действительно, будут не в состоянии повредить нам. Главное, они не найдут наших настоящих следов. А ведь вы прекрасно знаете, что стоит одной собаке броситься по неверному следу, как и вся остальная свора, ничего ни разбирая, сломя голову, бросится за нею. То-то я посмеюсь от души над всеми этими регуляторами, а особенно над проклятым Гитзкотом.
— Прекрасно! Каждый из нас постарается возможно лучше исполнить возложенное на него поручение. А когда же мы расстанемся?
— Да хоть сейчас! — воскликнул Джонсон. — Чем скорее мы совершим задуманное нами, тем лучше. А то непоседа Гитзкот снова соберет своих головорезов и не даст местному населению успокоиться. Если же ему удастся заручиться полным содействием всех окрестных фермеров, наше дело проиграно.
— Что касается лично меня, то я до отъезда непременно должен побывать у Робертсов, и отправлюсь к ним немедля, — сказал Роусон. — Тем более, что мне это по пути. Тем временем вы, Джонсон, отправитесь прямиком через лес к истоку Ципретса. Сойдемся у того места, где растет бук с красными листьями.
— Значит, мы начинаем работу?
— Конечно! — отвечал Роусон. — Вы непременно должны первым прибыть к назначенному месту, а возвращаться нам никому не придется.
— Будем надеяться, что все сойдет благополучно, — прибавил Коттон. — А теперь прощайте, товарищи, я принимаюсь за дело!
— А когда вы, Роусон, рассчитываете попасть к назначенному месту свидания? — спросил Уэстон. — А то, знаете ли, мне не хотелось бы долго торчать на одном месте с несколькими лошадьми.
— Раньше пятницы мне ни в каком случае туда не попасть, — сказал Роусон, — да и то только в случае, если ничто вам не помешает. Вы же, как выходит по моим расчетам, попадете туда в четверг вечером и тоже только при самых благоприятных условиях. Следовательно, я полагаю, нам удастся встретиться только в субботу, или в лучшем случае в пятницу вечером. А теперь пора. Прощайте, друзья мои! До скорого свидания!
— Прощайте! — отозвались Коттон с Уэстоном, исчезая в кустах.
Роусон проводил глазами скрывшихся в чаще сообщников и обратился к Джонсону:
— Знаете, Джонсон, я последний раз участвую в предприятии заодно с Коттоном, — сказал он. — Островитяне передавали мне, что не хотят с ним вести дел. По их словам, он только и делает, что пьянствует да ссорится со всеми. А кроме того, не умеет язык держать за зубами.
