Однажды в Уайт-Коунти регуляторы захватили одного совершенно безвинного человека и, привязав его к дереву, стали бить плетьми, стараясь заставить его сознаться в преступлении, которого тот не совершал. Бедная жена этого фермера не вынесла тяжелой сцены наказания мужа и через несколько дней скончалась от горячки. Правда, впоследствии фермер доказал свою невиновность и в отместку убил предводителя регуляторов, но впечатление их проступка едва ли могло изгладиться. Поговаривали, что и Гитзкот принадлежал тогда к тому печально известному отряду регуляторов и что именно указанная выше причина и послужила поводом к его изгнанию из Коунти.
Гитзкот славился как человек крайне надменный, задира, чрезвычайно дикого и свирепого нрава. Но люди, даже не желавшие с ним иметь никакого дела, вынуждены были все-таки признать его честность и храбрость. Остальные регуляторы, принадлежавшие к его отряду, были все больше из окрестных фермеров; все они носили карабины, ножи и кинжалы, сам же Гитзкот, как еж щетиной, был увешан всяким оружием.
Робертс окликнул подъезжавших всадников и осведомился, уж не с индейцами ли они собираются сражаться, если вооружились с ног до головы.
— Какие там индейцы! — ответил Гитзкот. — Конокрады опять появились в нашей местности и неподалеку от реки Арканзас увели четырех лошадей у Роулеса. Судя по следам, воры отправились на юго-восток, но, к несчастию, проклятый дождь смыл следы, и мы принуждены были разделиться на несколько отрядов, чтобы оцепить округу. Вот, направляемся к Вилькинсу, чтобы выработать дальнейший план. Не пожелает ли кто-нибудь из вас присоединиться к нам?
— Ну, уж только не я! — отозвался Робертс.
— Напрасно! Ведь у вас такой табун прекрасных лошадей, что не сегодня-завтра и к вам могут пожаловать нежданные гости.
— Вот мы и подождем, пока это случится! Однако, джентльмены, прошу слезть с лошадей и закусить чем Бог послал.
— С величайшем удовольствием! — отозвался Гитзкот, тотчас же спешиваясь. — Нам предстоит еще порядочный конец, а подкрепиться никогда не мешает!
Остальные регуляторы последовали примеру своего предводителя и тоже сошли с лошадей. Некоторые из них, знакомые с Брауном, подошли к нему поздороваться
— А вы, молодой человек, отчего не хотите поддержать наше правое дело? — спросил его Гитзкот.
— Оттого, во-первых, что я совершенно незнаком с этой местностью и редко бываю здесь. Я постоянно в разъездах: сегодня здесь — завтра там. Во-вторых, скажу откровенно, я не уважаю вашего образа действий, иногда прямо-таки бесчеловечного.
— Ого, джентльмен, нужно пожить здесь подольше и тогда уже судить о наших действиях! — сердито пробормотал Гитзкот.
— Пожалуйста, господа, войдите в дом! — раздался с порога голос Робертса, как нельзя более кстати прервавший обострявшийся разговор Брауна с Гитзкотом. — Садитесь и принимайтесь за еду, будьте как дома!
Большинство фермеров чинно сидели за столом, не без уважения относясь к находившемуся здесь проповеднику, так как и сами были методистами. Только Гитзкот беспокойно ворочался на своем стуле, бросая в сторону Роусона довольно недружелюбные взгляды. Если бы не присутствие женщин за столом, регулятор наверное бы разразился потоком брани по адресу проповедника.
— А не найдется ли у вас глотка виски? — прервал молчание Гитзкот, утираясь рукавом куртки. — После того, чем угостила нас миссис Боувит, у меня все время свербит в горле.
— Мы вовсе не держим спиртных напитков! — возмутилась набожная хозяйка. — Да и миссис Боувит сделала бы лучше, если бы тоже не держала их.
— Вот-вот! И я тоже говорю! Чем держать какую-то дрянь, лучше вовсе ее не иметь, — отозвался Гитзкот, как бы не поняв, что хотела сказать хозяйка.
— Мистер Гитзкот, неужели вы не понимаете, что здесь лучше совсем не поднимать разговора о виски? Он, как видите, неприятен почтенной миссис Робертс! — вмешался Роусон.
— Мистер Роусон, неужели вы не понимаете, что вам лучше держать язык за зубами и не совать нос в чужие дела?! — иронически произнес регулятор.
— Господа! — заявил вошедший в это время Робертс, желая замять неприятный разговор. — Я велел задать корма вашим лошадям.
