Пока незнакомец говорил, Файльс тщательно разглядел его с головы до ног и решил, что он чужестранец в здешних краях. Вероятно, он прямо приехал из какого-нибудь города восточных штатов. Притом же прекрасная лошадь каштановой масти, на которой он ехал, явно не была родом из прерии и так же, как и ее сбруя, указывала, что владелец ее человек состоятельный.
— Вы едете целую неделю и не знаете куда? — спросил с шутливым изумлением Файльс.
— Ну да, — усмехнулся незнакомец. — Мне в этих краях надо найти какую-то неведомую никому дыру, именуемую Скалистые Ручьи.
— В таком случае нам по пути, — сказал Файльс. — Я тоже еду в Скалистые Ручьи. Вы, наверное, пропустили дорогу, которая ведет туда. Но как вы могли заблудиться? Вы выехали из Эмберли?
— Я должен был бы выехать оттуда! — с комическим огорчением воскликнул незнакомец. — Скажу вам, я еду из восточного штата к своему брату в Скалистых Ручьях. Он владелец ранчо. Что-то вроде художника. Его зовут Чарли Брайант, а мое имя Билл — Билл Брайант. Ну вот, я должен был доехать до Черного Креста и там пересесть на поезд, идущий в Эмберли. Но я заснул и мирно проспал в вагоне до местечка Муземин. Там какой-то олух сказал мне, что если я выйду в Му-земине, то смогу проехать оттуда в Эмберли, а из Эмберли попаду уже на дорогу в Скалистые Ручьи. Хорошо. Я так и сделал. Но затруднение заключалось в том, что нигде не было лошади. Я прервал свою поездку и отправился на поиски, исследовав таким образом все окрестности. Наконец, я нашел то, что мне было нужно, и купил лучшую лошадь в городе у конокрада, сумевшего избежать тюрьмы. На этой лошади я ехал целых семь дней, изучил каждую тропинку в стране и пытался убедить разных поселенцев, что я вовсе не конокрад и не имею намерения убивать их в их постелях, а нуждаюсь только в пище и ночлеге, за что я готов заплатить столько, сколько они потребуют. Как я попал сюда, и сам не знаю, но готов побиться об заклад, что в этой стране не найдется и двух человек, которые были бы согласны между собой относительно указания дороги туда, куда я хотел ехать. И вот я ехал все время наугад. Могу только сказать, что я теперь возненавидел траву и солнце. Такая верховая езда слишком много требует, а портные, по моему мнению, не имеют понятия о том, как надо шить костюмы, удобные для верховой езды. Я мог бы написать целую книгу о синяках и ссадинах, которые причиняет долгое сидение в седле, и скажу только, что когда я, наконец, слезу с этого проклятого седла, то не сяду на него, по крайней мере, в течение целой недели. Я думаю, что жизнь в ранчо рисуется в книгах очень привлекательными красками и что бобы, которыми меня там кормили, очень питательны. Но это только в книгах, и я не думаю, что захотел бы опять питаться ими. Ну, а эта страна Запада — величайшая по своему пространству из всех забытых богом стран на свете! Лучшее, что я до сих пор нашел в ней, — человек, которого я повстречал только что на своей дороге.
Он так чистосердечно захохотал, что смех этот развеял у Файльса последнюю тень сомнения в его честности и искренности.
— Меня зовут Файльс — Стэнли Файльс, — сказал он. — Рад познакомиться с вами, мистер Брайант.
— Просто — Билл Брайант, — поправил Билл. — Файльс[4] — это хорошее имя, подходящее для этих краев. Напоминает напилок, гвозди, долото и вообще такого рода железные инструменты.
Он окинул Файльса взглядом своих смеющихся голубых глаз.
— Вы владелец ранчо? — спросил он.
— Едва ли, — отвечал Файльс.
— Ага, знаю! Вы ковбой. Вы и одеты так, как они одеваются. Я читал о них. Загонять скот, накладывать клейма, отыскивать заблудившихся животных — такое прекрасное, возбуждающее занятие!
Файльс, улыбаясь, покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Хотя я тоже разыскиваю «заблудившихся» и отправляю их туда, где им надлежит быть. И теперь я охочусь за ними.
— Понимаю! — воскликнул Билл. — Они вырываются весной и разбегаются, ища траву по своему вкусу. Затем они пропадают или смешиваются с другим скотом и тогда — тогда приходится их отлавливать, а это нелегкая работа — постоянно разыскивать таких заблудившихся, а точнее, заблудших созданий.
