Смех в противовес серьезному лицу новоявленного Меркьюри.
Театральным движением вскинутая рука, указывавшая пальцем на камеру телефона. И припев:
We will, we will rock you!
We will, we will rock you!
Света тоже нет, и заряд садится,
Детка //подмигнул — подходя все ближе к Полинке//, разведем костер — посреди вагона
Знаешь,
Посиневший фейс,
The Fucking Place -
Киев-Одесса рождественский рейс!
Вместе!
We will, we will rock you!
We will, we will rock you!
Правой-левой-хлопок. Им подпевали не все, даже, пожалуй, немногие. Но людей отпускало напряжение. Ржали с текста. Ржали с парней, неожиданно разукрасивших мрачную действительность. Ржали с движений Мироша, от которых так и веяло чем-то масштабным, не помещающимся в вагон поезда. За окном, в степи, ему было бы легче развернуться, совладай он со стихией.
Теперь его лицо занимало почти все изображение в камере телефона. Совсем близко. И глаза у него оказались зеленые.
Дорого и модно — и очень быстро —
Детка, мы замерзнем с шиком, мы в первом классе
Посиневший фейс,
The Fucking Place -
Это в никуда рождественский рейс!
We will, we will rock you!
We will, we will rock you!
Фурса!
Солист отступил в сторону, резко выйдя из кадра. Теперь впереди стоял второй парень с гитарой. Высокий, большой, в шапке, сдвинутой на затылок. И разогревшимися от хлопков пальцами перебиравший струны если не виртуозно, то неожиданно умело. Усилитель давал неплохой звук, перекрывавший топот и хлопки вольных и невольных участников съемки.
Но когда все закончилось, эти самые участники не удержались от аплодисментов и смеха. Дурики из группы «Мета» подняли настроение. Нашлись несколько человек и правда требующих выступления на бис. «Или еще чего-нибудь!»
Полина, довольно часто выбирающая в жизни нейтральную позицию, и теперь оказалась где-то между страждущими продолжения и непробиваемыми скептиками, упрямо продолжающими возмущенно зыркать на музыкантов.
Пока длилось импровизированное выступление, она расслабилась, оттаяла, даже прониклась незамысловатым реалити-шоу, разворачивающимся на ее глазах. Сопричастность ли сыграла с ней шутку, или музыка, составляющая часть ее жизни, привычно завладела ею, придавая окружающему миру яркие краски. Белоснежная пустыня степи за окнами взрывалась огненными искрами, синий заледенелый вагон расцвечивался вспышками спектра при каждом дружном хлопке.
Сразу вспомнилось, что сегодня Сочельник, праздник несмотря ни на что, и можно позволить себе поверить в чудо — сейчас одно-единственное на всех пассажиров чертового Рождественского рейса Киев — Одесса.
«Пусть мы наконец поедем, а?» — подумала Полина и ухватилась за спинку ближайшего сиденья, чтобы удержаться на ногах. Ее качнуло от того, что вагон резко дернулся, и пейзаж за окном стал медленно, но двигаться.
Желания сбываются.
— The show must go o-о-оn! — выдал напоследок Мирош и тренькнул гитарой — совсем рядом от нее. Пока остальные дурашливо кланялись, он оставался возле Полины и широко улыбался. Они все-таки заставили поезд тронуться — топотом и хлопками. Великая сила искусства, а его, как известно, победить нельзя. Мирош кивнул Полине и спросил: — Ну чего? Все сняла? Переснимать не будем? Если ради этого придется снова остановиться, им это не понравится.
— Даже если не все — переснимать не будем, — заявила она и протянула телефон парню.
Он забрал агрегат, а его пальцы, вновь скользнувшие по коже, теперь были теплыми. Поднял глаза. Остановил взгляд на ее лице — внимательный, навязчивый, возбужденный, еще не отошедший от «перформанса».
— У тебя волосы светлые? — вдруг выдал он.
— Не голубые, — улыбнулась Полина и попыталась обойти его с явным намерением расположиться на своем месте.
Мирош вместе с гитарой повернулся боком, пропуская ее. А когда она оказалась к нему спиной, спросил:
— Хочешь кофе? Может, у них там заработало в четвертом.
В четвертом вагоне располагалось кафе, где который час подряд из-за отключенного электричества простаивала без признаков жизни кофе-машина.
— Хочу!
— С молоком и сладкий?
— Сладкий и черный.
— Тогда я погнал, пока остальные не смекнули, — легко рассмеялся он и ломанулся к выходу из вагона, на полной скорости вручая инструмент своим приятелям. Тоже нахрапом, не давая себе труда притормозить — слишком долго стояли.
