Шок. Кошмар наяву. Она и не подумала о них, когда дала согласие. Как им теперь объяснить…
А может, все не так страшно? Родители знают, что она чувствует к Рафу, верят в волшебство «Золушкиного бала» и хотят, чтобы она была счастлива. И есть еще три простых слова, которые успокоят все их страхи: я люблю его.
— Что ж, счастья вам. И дам совет, если вы не против, — Дора улыбнулась, — и даже если против: будьте справедливы друг к другу, и все невзгоды пройдут стороной.
— Глубокомысленный совет, — хмуро заметил Раф.
— Иначе не дала бы. А теперь вам пора расписываться, а мне — угоститься этим розовеньким средством, — воспрянула духом Дора. — Вдруг — о чудо! — опять нагуляю аппетит.
Весело смеясь, Элла взяла Рафа за руку и повела из библиотеки.
— Куда дальше? — спросил он.
От этого вопроса брови Эллы настороженно сошлись. С чего эта угрюмость? Все было хорошо, пока… Дора не дала совет поступать честно по отношению друг к другу. Совет, которому так сложно следовать. Или он вспомнил о прошлом, до сих пор винит ее в том, что случилось с Шейн?
— Наверх, — отозвалась Элла. — Свадебные церемонии проводят в гостиных над бальной. — Она приостановилась, а вместе с ней и он. — Раф, мы не обязаны проходить через это. Нас никто не заставляет жениться прямо сейчас. Если ты передумал, я пойму.
— Мы поженимся. Сейчас. — Раф указал на арку: — Сюда?
— Да. — Говорить что-либо было бесполезно, поняла Элла.
Они молча дошли до нужных комнат.
— У нас есть выбор, какую церемонию предпочесть, — сказал он.
— Какую хочешь. Мы старались, чтобы они все были исключительными. Пусть пары на всю жизнь запомнят этот день.
— Такой забудешь, — буркнул Раф и зашел в ближайшую дверь. С бьющимся сердцем Элла последовала за ним.
Они очутились в «Голубой комнате» — элегантной, величественной гостиной, украшенной панно из сухих цветов. На фоне ниспадающих драпировок высилась трибуна, с которой мировой судья совершал церемонию гражданского бракосочетания.
— Что такое? — Раф присмотрелся к Элле.
— Ничего. — «У меня что, все мысли на лбу написаны?..»
— Не увиливай. В чем дело?
— Моя двоюродная бабушка Мавис любила наносить нам визиты и все серьезные беседы проводила именно здесь. От меня ждали, что я стану… примерной девочкой.
— Представляю… — Черты Рафа смягчились.
— Веселишься? — Элла недовольно скривилась. — Сидеть на краешке кушетки, спина выпрямлена, руки сложены на коленях, лодыжки элегантно скрещены — и так часами! А тебе всего лишь девять лет!
— В девять лет в джунглях Коста-Рики мы с ребятами охотились на ягуара.
— И родители позволяли? — Элла была ошеломлена.
— Отец. Мама уже несколько месяцев как умерла, а отец тогда еще не женился.
— Шейн что-то рассказывала. — Элла смотрела на Рафа во все глаза. — Твой отец, кажется, из Техаса?
— Техасец. А его родители — французы. Интересное сочетание? Моя мать была наполовину тико-костариканка. Похоже, отец женился на ней, чтобы порвать с прошлым. Кроме выращивания кофе, ему было на все начхать.
— Поэтому твой родной язык — испанский? — подметила Элла.
— Все на нем говорили. — Желая прекратить расспросы, Раф повел Эллу из комнаты. — Раз это место навевает такие тяжкие воспоминания, пойдем в другое.
Он распахнул дверь в следующую гостиную, и Элла обомлела.
— Когда мои родители успели?.. — восхитилась она, переступив порог. — Как будто мы попали в другую эпоху.
И она была права. В четырех углах комнаты стояли высокие кованые канделябры, увенчанные толстыми свечами. К потолку, заменяя люстру, на массивных цепях было привешено колесо телеги. Лишь пылающий камин, сложенный из камней, да расставленные тут и там бесчисленные свечи озаряли комнату. Каждый шаг отдавался гулким эхом от наборного дубового настила. Гобелены на стенах и оружие над каминной полкой довершали иллюзию средневековья.
С сиденья у очага к ним навстречу поднялся священник. В стеклах его очков в металлической оправе плясали отблески пламени.
— Добрый вечер и добро пожаловать. Желаете ли вы пожениться?
— Да, желаем. Но одну минуту.
Раф бесцеремонно оттащил Эллу в сторону.
— Что-то не так? — спросила она.
