Алеся внимательно посмотрела на Сеньку, тот сердито отвернулся и продолжал молчать.
– Ну, ладно, ладно, не хочешь – не люби, кому какое дело, я здесь при чём? Ну ладно, одобрись, а то совсем поссоримся, – миролюбиво, но как бы сама с собой, бормотала Алеся. – И ты вовсе не дурак, а очень даже умный. Это я просто так. От глупости. Ты вальком грести умеешь и мелочь тыришь у продавщицы очень ловко. Ты очень умный человек, Сенечка, правда-правда. Мир?
Алеся протянула ему руку, Сенька как бы нехотя пожал её.
– Ну, ладно, – как-то вяло, но уже широко улыбаясь, сказал он.
– Тогда давай так. Когда русалочка к нам в лодку запрыгнет, ты отвернись, ладно? А я дам ей мешок, и она укутается им по самую шейку. И тогда ты на неё тихонько, одним глазком посмотришь. Ладно, а? Сразу нельзя на неё всю смотреть. Она может забояться. Испугается и снова в воду нырнет. А поиграть? Так что смотри только, когда она в мешок закутается. Потому что в мешке её никто сразу не узнает. Мало ли кто там сидит? Может, просто девочка озябшая.
– И вовсе не стану на неё смотреть! Хоть в мешке, хоть без мешка, – сердито опять же, сказал Сенька, опасливо поглядывая на воду. – Русалок что ли не видел? Ещё сколько видел! Я просто ими не интересуюсь. Не маленький, поняла? Вон за баней, у моей бабки на задах, сколько хочешь, энтого добра по ночам воет!
– Да врешь ты всё.
– Не вру. Чтоб мне сдохнуть, не вру совсем. Приходи и смотри сама, раз интересно, только мне их не надо. На что они мне, сама подумай? Русалки, они – женщины! – сказал он, хлопая себя ладонью по лбу.
Тут лодка резко остановилась, и дети упали на дно.
– Что это? – спросила тихо и боязливо Алеся. – Почему мы стоим, Сенечка, а?
– Потому что приплыли, вылазьте, госпожа царица-барыня, мы на косе, поняла? Потому и стоим.
– На русалочкиной косе?
– Остров так в реке называется – коса, – ответил всё ещё хмурый Сенька и ловко выпрыгнул из лодки на твердую почву.
– Тогда мы будем жечь костер, – весело закричала Алеся, выпрыгивая вслед за ним и доставая из внутреннего кармана шубки коробку спичек и кусок старой газеты.
Назавтра, рано утром, их сняли с островка халецкие мужики. Алеся, сильно простудившись, долго болела. Сенька, по случаю её болезни, сделавший Алесе временные уступки, прибегал с утра, и они, сидя рядышком на горячих кирпичах печки, жарко рассуждали о том, а живут ли русалки в Долгенькой – другом притоке Сожа.
И неплохо бы это дело проверить.
10
Зима откатилась так же внезапно, как и наступила. Снегопады, завирухи – всё в раз кончилось, и на белесом небе ярко засветило щедрое весеннее солнышко. Осел побуревший мартовский снег, вот-вот пройдет первый весенний дождь, и вся эта слежавшаяся жирная грязь будет бесследно смыта его бурными потоками.
Ребятня целыми днями пропадала на речке. Лучше реки места в мире нет в любую пору года.
Алеся с утра отправилась на Сож – проверить, как ведет себя порубь. Ещё на Иверскую (когда приходила Василиса, Алеся бегала её встречать) края проруби были ровные, крутые, а вчера, она заметила, уже кое-где обтаяли, закруглились. Прошлогоднее таяние льда она почти не помнила – как-то сразу забурлила в реке вода, и их с Сенькой унесло на долбленой лодочке. А вот теперь можно узнать точно, что скрывается подо льдом? Зимой отверстие маленькое, подернутое тонким ледком, и солнце редко светит, а вот к весне ближе вода съедает часть льда, и отверстие делается большим и светлым, всё в него хорошо видно.
Лед на середине реки весь темный и кое-где взбугрившийся. Местами стояли небольшие проталинки. Однако на коньках ещё катались.
Прикрутив «снегурку» к валенку и туго завернув палочкой веревку, Алеся бодро, отталкиваясь другой ногой, заскользила к заветной проруби. Прошли, мелко ступая, две старушки с ведрами на коромыслах. Для самовара вода, – подумала Алеся и покатила дальше. Отверстие порядком раздалось, она присела на край и стала внимательно смотреть в глубину. Малюсенькие волны ходили в проруби туда-сюда, в них многократно отражалось солнышко, нежаркое ещё, но уже очень ласковое…
