– Госпади, прасти тяжкага граха! – прошептала Мария, бледная, как побелка, крестясь и кланяясь, и тут же упала, как-то неловко и некрасиво завалившись на бок.
Это был второй инфаркт.
Марию отвезли в больницу. Броня осталась за хозяйку, Иван на обед не пришел, сказал Алесе, которая прибежала позвать его, что поел в столово борщ и макароны с котлетой…
У Брони, всегда такой ловкой, всё валилось из рук. За один этот день она разбила кринку с молоком и глиняную миску с творогом.
Вечером Иван пришел поздно, ступал осторожно, словно крадучись, от ужина отказался, только долго и молча сидел у самовара, размеренно мешая ложечкой в стакане, всё это время о чем-то сосредоточенно думая. Нарушив традицию, Алеся села напротив. Пила чай вприкуску, из блюдечка и рассматривала отражение Иванова лица в самоваре. Нос дедушки был большим и толстым, а рот – маленьким и кривым. Потом она посмотрела на своё отражение – оно было ещё более забавно – огромный лоб и почти отсутствующий подбородок.
На следующий день Алеся встретила дедушку, когда побежала в магазин за хлебом. Иван ходил взад-назад перед зданием райпотребсоюза – это как раз и было время обеда. – «Умрет дедушка от голода!» – со страхом подумала она, даже не представляя себе, как это – остаться сразу без бабушки и деда. Его ночную жестокость она уже простила и думала только о том. Чтобы Мария скорее поправилась…
Бабы на улице говорили, что Иван хочет бросить Марию и уйти к какой-то Кабловой.
На соседней улице один мужик бросал свою жену. Но она была очень злая, всегда кричала на детей, когда те сильно шумели под её окнами, и сама она ничего не делала в огороде. Но как можно было бросить Марию? Её замечательную бабушку! Такую несправедливость Алеся не могла себе даже представить. И она ночью, когда дедушка куда-то ушел, захватив с собой плащ и парадный костюм, а Броня, наконец, уснула впервые за это время, свалившись с ног от усталости, пробралась в залу, села по-старинному на пол под иконой и стала обо всем, что знала по этому делу, рассказывать своей небесной заступнице.
– Ой-ё-ёй! – услышала она над самым ухом голос Брони, – что это ты здесь… спишь что ли на холодном полу?
– Я не знаю, – испуганно ответила Алеся и, быстро вскочив, вся дрожа, побежала к теплой печке – сама не заметила, как уснула под иконой.
Через месяц Мария выписалась из больницы, Иван, почерневший от горя и голодовки в холостяцких скитаниях, бросив какую-то Каблову, а не бабушку, вернулся, наконец, домой.
Скандал не вспоминали больше, и он как-то сам собой забылся, оставив, однако, в душе Алеси первое тяжелое ощущение большой несправедливости жизни.
В тот год к ним приезжал гость из Польши – просидел час, о чем-то поговорил с Марией, передал ей сумку из бумазеи и, попрощавшись, поклонился и ушел.
– Ну-ка, деука, хади сюды, – позвала Мария внучку.
– Что, бабушка? – отозвалась Алеся, слезая с печки, где играла со своими любимцами – Софиком и Звездочкой.
– Хади аденне прымер. Ти падойде?
Она достала из бумазеевой сумки детские платья – одно светлое, полотняное, с длинным рукавом, другое крепдешиновое, голубого цвета, с узорами. Оба платья были перешиты и выглядели очень фасонно.
В сумке было ещё несколько пар черных, в мелкую резинку, чулок.
– Опять эти платья, – заныла Алеся. – Не хочу я их носить. Меня итак за пыльник с вышивкой мальчишки дразнят – «Паненка! Паненка!»
– Аденне прыгожае, насить нада, – строго сказала Мария, разглядывая подарки из-за границы. – Па вулицы бегай у шерым, а у люди и у церкву гэтыя надявай.
– Ой, спасибо, бабуленька! – радостно закричала Алеся и прижалась лицом к цветастому фартуку Марии.
Это серое, в мелкую клетку, платьице, сшитое в прошлом году Марией на трофейной машинке «зингер», она любила больше всего. В нем и бегала с весны до звонких осенних холодов. Платьишко было страшно застирано, сделалось совсем коротеньким, но она никак не хотела с ним расставаться, явно предпочитая затрапезу этим вычурным дареным нарядам.
Она побежала на улицу. Компании нигде поблизости не было видно. Для начала надо проверить на кладбище, а это за Пролетарской улицей – надо только обогнуть магазин. У магазина стояла телега со свежим хлебом. От него шел невозможно вкусный запах. Алеся немного постояла на повороте, глубоко вдыхая чудесный аромат и мечтая о том, что когда-нибудь дедушка отведет её на пекарню. Потом побежала дальше. На палисадниках почти каждого дома была большая красная звезда – это означало, что кто-то из этого дома погиб на войне.
