Он выглядел так, как выглядит человек, всю жизнь проработавший и внезапно застигнутый пенсией. Теперь его вырядили в джинсы и рубашку. Джинсы были совсем новые, две верхние пуговицы на них были расстегнуты, являя из-под себя ткань трусов. Ну почему эти мужики выглядят так беззащитно, когда на них напяливают домашнюю одежду? Питер был худощавый мужчина с густыми бровями и короткой седой шевелюрой. Они с Иоландой достигли той стадии пятидесятилетнего брака, когда жена больше похожа на мать своего мужа.
– Вот это называется активное время препровождение на пенсии, – с улыбкой прокомментировала Иоланда. – Я бы тоже хотела так проводить свои дни на пенсии, но, к сожалению, я никогда не работала. – Она старалась держаться бодро и весело, но видно было, что на душе у нее тоскливо и грустно. Она дотронулась до плеча мужа, явно жалея его сон.
– К тебе пришли, Питер.
– Может быть, я зайду попозже? Не будите его.
– Он не рассердится. Другое дело, если бы он весь день проработал. – И она снова позвала его: – Питер!
Он встрепенулся, не понимая, где находится.
– У нас гостья. Это по поводу Изабеллы и Дэвида. Секретарь мистера Кингмана решила навестить нас. – Она повернулась ко мне, спохватившись: – Надеюсь, я все правильно сказала. Вы же не адвокат?
– Нет, я частный детектив.
– Да-да, вы не похожи на адвоката. Ваша фамилия, я опять забыла...
Мистер Вейдман отложил книгу в сторону и встал. Протянул мне руку: "Питер Вейдман".
Мы обменялись рукопожатиями.
– Я – Кинси Милхоун, извините, кажется, вам помешала?
– Ничего, ничего. Хотите чашку кофе или чая?
– Спасибо.
Иоланда сказала, обращаясь к мужу:
– Здесь довольно прохладно, пойдемте в дом. – Она повернулась ко мне: – У него дважды был грипп этой зимой, это так тяжело, пришлось столько суетиться вокруг него. Мужчины, когда болеют, совершенно беспомощны.
Говоря это, она подмигнула мне, вероятно, думая, что Питер станет оправдываться.
– Да, к сожалению, роль пациента мне плохо удается, – сказал он.
– Ну, в такой роли не стоит стремиться к совершенству, – ответила я.
Он сделал жест рукой: "Поговорим в доме".
Мы проследовали друг за другом в дом, показавшийся мне очень душным после свежего воздуха. Мебель в этой комнате была такая же потертая и выцветшая, как и кресла во дворике. По всей видимости, дом делился на "его" и "ее" половину. Ее половину украшали сверх меры дорогие вещи, привезенные, должно быть, из заграничных поездок. Ее половиной была гостиная, столовая, кухня, спальни, кабинет и ванные комнаты. Питеру остался внутренний дворик и небольшая комната с домашним инвентарем, который она, вероятно, грозилась выбросить.
В комнате Питера Иоланда начала махать руками и морщиться из-за запаха табака.
– Ради Бога, Питер, не кури здесь, это невыносимо. Я не понимаю, чем ты здесь дышишь? – Она подошла к окну и распахнула его настежь, а потом принялась разгонять прокуренный воздух журналом.
Я сама не любительница табачного дыма, но после такой атаки на Питера решила прийти ему на помощь.
– Не беспокойтесь, меня это совершенно не смущает, – сказала я.
Она схватила пепельницу, полную окурков, и снова скорчила гримасу.
– Может быть, вас это и не смущает, но это крайне неприятно. Сейчас я принесу освежитель воздуха, – сказала она и вышла из комнаты. Напряжение сразу спало. Я повернулась к стене, где над камином висели фотографии. Подошла поближе.
– Это ваши?
– Да, в основном.
Питер Вейдман был запечатлен в разных планах. Вот он при закладке фундамента. Рядом мэр города, а на заднем плане – Изабелла Барни. Питер на банкете, при вручении какого-то приза. Питер на стройплощадке рядом с подрядчиком. Одна фотография была вырезана из газеты – открытие нового центра активного отдыха. Судя по маркам автомобилей, большинство снимков относились к семидесятым годам. Многие запечатлели построенные Вейдманом особняки. Два дома он строил по заказу кинозвезд средней величины. Я воспользовалась моментом и осмотрела всю фотогалерею. Люблю наблюдать за людьми в процессе работы – в эти моменты у них появляются черты, незаметные в обычной жизни. К тому же на многих фотографиях рядом с Питером была Изабелла.
