Вот вам и ответ на загадку номер два — кто обезглавил Люмпэ.
Взревев, Матье бросилась в атаку.
Резак прошел буквально в миллиметре от моей головы, благо рефлексы не подкачали, да и выпады жианнки стали более предсказуемыми, разумными и отточенными, в сравнении с ее безумной кофейной формой. Достав удавку, она стала опасней, но, одновременно, и скованней в движениях. Чем мы с Андреем и воспользовались.
Увы, мой нож все еще оставался в ноге у Матье, а потому пришлось работать голыми руками. Мы кружили по комнате, сшибая все на своем пути. Она делала выпад в мою сторону, Андрей заходил со спины и бил по ребрам. Атаковала его, я бил с правой. Удар за ударом мы становились все ближе к победе, кофеин выветривался из ее организма, да и серьезная рана в ноге начала давать о себе знать.
Удар, еще, еще… Ее движения перестали быть такими точными, но эта драка вымотала и нас — запыхались, устали, стали медлительными. Очередной выпад жианнки, и Андрей лишается кисти руки. Запах горелого мяса бьет по обонянию. Андре падает на колени, баюкая запястье, воет от боли. Озверевшая, обезумевшая от ранений, страха и кофеина Матье лыбится звериным оскалом, заносит руки, чтобы обезглавить СБС-ника, но я успеваю зайти сзади и вырубить бешеную жианнку точным ударом в затылок.
Это было тяжко.
***
Хорошо привязав жианнку к стулу и предварительно вызвав медиков для накачанного обезболивающим Андрея, я наконец приступил к тому, для чего и заявился к Матье.
Хорошенько размахнувшись, я ударил ее в челюсть, мигом приводя в чувство.
— Зачем ты убила писателя?!
— Я не… — начала она, но я не дал ей продолжить врать, вдарив с другой руки.
— Зачем ты убила родного брата?!
— Он был плохим братом…
Я ударил в третий раз. Андрей просто стоял в сторонке и баюкал культю.
— Зачем…
— Так надо было. Его заказали, я его убрала.
— А как же Семенов? — вмешался в разговор Андрей. — И вся эта байда с «Сынами Адама»?
— Я не…
— О, ты отлично знаешь, — я заранее заготовил ей свою самую садистскую улыбку номер двадцать один. — Очень и очень хорошо знаешь, а потому сейчас же нам все выложишь.
— Ты мне ничего не сделаешь, человечишка!
— Да? Андрей, дай бластер, — СБС-ник достал табельник и беспрекословно отдал мне. После того, что случилось с его рукой, жалости он к жианнке не чувствовал — Не думаю, что ты хотела бы быть нашпигованой фотонами по самую жопу, как джагга в день благодарения.
Я приставил дуло к ее голове.
— Считаю до трех. Раз.
— Я…
— Поверь, это сделает он. А не я, — отозвался Андрей, спокойно стоя у стены. — Я ничего не видел.
— Два.
— Нет, она убьёт меня, она…!
— Тр… — я взвел заряд.
— Я все скажу, все скажу! Это сенаторша! Я лишь исполнитель, одна из многих! — отходящую от кофеина понесло. — Сенаторша Смит. Я не знаю, зачем ей это, не знаю! Мне нужна защита, как свидетелю! Требую!
— Получишь то, что тебе причитается. Особенно за тех подростков, тварь.
Я нажал на спусковой крючок. Голова жианнки дернулась, в помещении мерзко завоняло.
— Ты знал, что бластер стоял на минимуме? — спросил меня Андрей, когда жианнку сажали в фургон.
— Нет, — невозмутимо ответил я.
***
Пара звонков, и последние цифры моего новоиспеченного богатства отошли контрабандистам ради одного единственного трюка. И не сказать, чтобы он мне не нравился.
Это был рай!
Сверху, снизу, справа, слева — везде кофе. А точнее кофейные зерна. Почти двенадцать часов в скафандре внутри спецдоставки для одной очень знаменитой особы.
Последней в звеньях этой запутанной цепи смертей.
Дождавшись, пока отойдут первые перегрузки после взлета, я аккуратно вскрыл крышку короба и вылез наружу.
Как никогда в жизни, я был готов впервые не наплевать на что-либо. Отказавшись от принципов однажды, откажись от всего своего прошлого.
В трюме было пусто. Аккуратно открыв дверь в подсобные помещения корабля, я удостоверился, что вокруг никого нет, и снял шлем. Воздух был сперт, на персонале явно экономили, но кислород мне еще мог пригодиться.
После взлета охрана сенатора явно расслабилась — по пути я встретил лишь одного, но и того не составило особого труда вырубить и спрятать в подсобке.
