— Да, кстати, как давно это тянется?
— Два года.
— Два года ты лгала или, во всяком случае, молчала. Браво. Здорово. Вот у кого надо поучиться.
— Марсиаль, прошу тебя… Сотни раз я хотела тебе сказать. И не решилась — боялась, что ты будешь насмехаться. Уверяю тебя, только по этой причине.
— А не потому ли еще, что это… обращение, что ли, отдалило тебя от меня и ты это прекрасно понимала?
Она понурила голову:
— Не знаю… Я сказала тебе, что приняла решение… На самом деле нельзя сказать, что я его приняла. Но если бы ты согласился, чтобы мы расстались на некоторое время, на один, а может, на два месяца… Мы могли бы подумать, разобраться в своих чувствах… После этого нам, конечно, станет яснее. Давай попробуем… Как, по-твоему?
— Поступай как знаешь, — ответил он охрипшим голосом.
— Послушай, вот что я предлагаю: я уеду на две-три недели. У одной из дам — членов нашей секты в глухом уголке в Турени есть поместье, она предоставила его в распоряжение того… кого ты называешь шарлатаном. Все верующие туда приглашены. Скажу тебе откровенно, мне бы очень хотелось поехать. Мне это просто необходимо. Я так устала… Собраться решено на Пасху. Я думаю уехать в субботу утром. Если ты, конечно, не против.
— Договорились. Уедешь в субботу утром.
— Только вот как я тебя оставлю на праздники…
— Неважно. Как-нибудь устроюсь.
— Может, повидаешься с Юбером? Вы могли бы вместе поехать на уик-энд в Довиль…
— В самом деле. Отличная мысль. Мы с Юбером обожаем друг друга.
— Тогда, может быть, супруги Дюпре?..
— Да, Дюпре наверняка приютят меня, если только они не уехали. Словом, обо мне не беспокойся.
— Если хочешь, я могу остаться…
— Нет-нет! Раз ты считаешь, что так лучше, поезжай, поезжай в свой ашрам. Так это, кажется, называется?
Он снова повернулся к ней в профиль, оперся локтем о стол, уткнулся в ладонь подбородком и уставился в пространство. Она догадывалась, какие чувства его обуревают: растерянность, гнев, унижение, обида, печаль… И она сама не знала, как быть, что сказать при виде такого явного и неисцелимого горя.
— У тебя есть сведения об Иветте? — спросил он сухо, не глядя на нее.
— Да.
— И что же? Где она сейчас?
— Кажется, собиралась на пасхальные каникулы в Нормандию…
— С кем?
— С Реми Вьероном, — ответила Дельфина едва слышно.
— Отлично. Стало быть, домой она возвращаться не намерена?
— Не знаю. И сама она, наверное, тоже не знает. Да и как бы ты ее принял?
— Я не желаю ее больше видеть, — сказал Марсиаль, не повышая голоса.
Воцарилось долгое молчание. Потом Дельфина встала и начала убирать со стола. Глаза ее были полны слез.
Так вышло, что в страстную субботу Марсиаль оказался дома один.
Этого не случалось уже много лет, и, главное, в таких обстоятельствах — его покинули все. Лашомы уехали, Дюпре тоже. Все эти люди при малейшей возможности спешили убраться из Парижа. У каждого было какое-нибудь загородное владение, заново отстроенная ферма где-нибудь в Нормандии, крохотный Трианон имущих классов. А не то они уезжали на три праздничных дня в Довиль (как, например, Лашомы). Не переоценил ли Марсиаль свои силы, полагая, что легко перенесет одиночество в эти три долгих пасхальных дня, три слившихся воедино воскресенья, когда наполовину опустевший Париж отдан во власть весеннему потоку туристов? Марсиаль ни разу в жизни не оставался совсем один. И сначала при мысли об этих трех надвигающихся и ничем не заполненных, днях, об этой пустыне, которую ему предстояло пройти, он почувствовал любопытство, хотя и слегка оробел, как если бы готовился в неизведанному искусу, чреватому разнообразными возможностями, которые могут осуществиться, если у него хватит смелости и ему повезет. Что ж, природа его не обделила. И деньги у него есть. Итак, обедать он будет в лучших ресторанах. Пойдет в кино: кинематограф — одно из немногих мест, куда можно пойти одному. Будет шататься по улицам хоть до утра, но рано или поздно встретит женщину своей мечты и познает безумную страсть, исступление… Если же он ее не встретит (Марсиаль начал сомневаться в том, что его мечта слоняется ночью по улицам в ожидании, что ее кто-нибудь подцепит), что ж, найдутся другие. Пусть эти три дня станут сплошным пиршеством секса.
