Машина затормозила. Ягов усилием воли прогнал прочь тревожные мысли, взял портфель, распахнул дверцу и вышел:
— Миша, никуда не уезжай, а то я знаю твои штучки по телефону: «…мол, здесь я», а сам девок катает в Медведкове. Ты мне скоро понадобишься.
Водитель кивнул и отогнал «Волгу» на стоянку, давая место другим черным машинам.
Ягов поднялся по гранитным ступеням и энергично толкнул входную дверь Министерства оборонной промышленности. В холле навстречу ему торопливо поднялся милиционер, козырнув из за стеклянной перегородки. А от перил внутренней лестницы отделился молодой человек кавказской внешности в замшевом пиджаке и с пухлой папкой под мышкой:
— Василий Ефремович, здравствуйте. У меня к вам секундное дело, только одна бумажка, только одна…
Он вошел вместе с Яговым в лифт и услужливо нажал кнопку нужного этажа.
— Василий Ефремович…
— Вы кто? — раздраженно перебил его Ягов.
— Я Егиян, из «Васинкрафта». Вы, наверное, помните, советско швейцарское предприятие, занимающееся лесом и другими сырьевыми делами…
— Это то, что находится на Кузнецком Мосту?
— Да, да, да, да… — Кавказец облегченно вздохнул.
— Нет, не помню.
Створки лифта беззвучно открылись, и замминистра зашагал по красно зеленой дорожке коридора. Человек с папкой семенил следом:
— Василий Ефремович, только одна бумажка, только одна подпись… Кстати, телевизор, очень большой, уже приготовлен… — Егиян извернулся и забежал вперед.
— Что за ахинея, какой телевизор?
— Первоклассный, японский. Экран громадный, полупро…
— Вы что, помешались? — Ягов грубо перебил кавказца и уставился на него покрасневшими от злости глазами. — Вам здесь что, притон или склад магазина? Хотите, чтобы я вас выставил вон и заявил в прокуратуру, что представитель «Васинкрафта» пытался за взятку получить земельный участок на территории министерского завода? И потом, что вы думаете, у меня телевизора нет? Или замминистру он не положен? А бумаги впредь подавайте только в установленном порядке! Сначала на экспертизу в орготдел, а потом в секретариат. И тогда уж посмотрим. Все, чтобы я вас здесь больше не видел. А то засаду устроил… Абрек чертов!
Последнюю фразу Ягов проговорил уже в своей приемной, с удовольствием слушая быстро удаляющиеся шаги просителя. Из за печатной машинки вскочила секретарша, сухопарая женщина лет сорока пяти с густо накрашенными ресницами и бледной помадой на тонких, плотно сжатых губах:
— Доброе утро, Василий Ефремович. Итальянцы уехали минут пять назад.
— Потом, Лида. Сделай лучше кофе. Покрепче. Много на сегодня записалось?
— Всего шестнадцать человек.
— Ну, это мы раскидаем. Начну через сорок минут.
Он краем глаза заметил, как разочарованно зашевелились на стульях ожидающие приема граждане. Со вздохом поддел торчащие из печатной машинки бланки и взглянул на секретаршу:
— Ну ка, зайди…
Когда женщина закрыла двери кабинета, он набросился на нее, размахивая бумагами:
— Опять сама печатаешь? Целое машбюро держим. Опять бездельничают? Уволю всех подчистую. А у тебя, значит, лишнее время есть? Грейгеру позвонила? А Силину?
— Ой, забыла, Василий Ефремович.
— Немедленно позвонить и решить все вопросы! Меня подключишь в крайнем случае. А так меня нет. Уехал в главки. Плохо, что все забываешь. Как Верочка стала. Но у той по молодости ветер в голове. А вы то зрелая женщина!
Секретарша опустила голову и закусила губу от обиды. Ягов, остывая, слегка потрепал ее по плечу:
— Прости, Лида, не так сказал, как хотел. А хотел не так, как надо. Все. Забыли. А где, кстати, эта попрыгунья? Почему наши ЭВМ не светятся? — Он показал портфелем на два компьютера «Атари».
— Она ненадолго отошла.
— По женским делам, что ли?
Секретарша почему то покраснела и стыдливо отвела взгляд в сторону.
— Не знаю. А что вы подразумеваете под женскими делами?
— Ну ладно, не дуйся. Мы с тобой уже сколько лет вместе работаем?
— Семь скоро будет, Василий Ефремович.
«Черт возьми, уже семь лет прошло!» — Он почувствовал, как накатывается тоска. Тряхнул головой и махнул Лиде рукой:
— Все, работать!
Секретарша резко, как то по военному повернулась и, стуча каблуками, вышла. Только сейчас он понял, что она сегодня в его любимых колготках в мелкую сетку, со стрелками сзади.
