[9] много лет посвятил тому, чтобы поднять это место. Сейчас он постарел и начал терять надежду, а нуждается в деньгах, чтобы отойти от дел. Пора кому-то помоложе заняться этим. Может быть, это будете вы?
— Ну, — говорю я, — нам еще нужно все обсудить, но лично я не уверена, что оно нам подходит.
Лизи выглядит довольной.
— Его смотрело уже множество семейных пар, и все они говорили одно и то же. Слишком большое, слишком жутковатое. Но однажды сюда приедет мужчина. Он будет один. Он влюбится в этот дом. А потом женится на мне.
Какая она забавная! Я искоса поглядываю на Тобиаса, но он почему-то отводит глаза. Я проглатываю свое изумление и глубоко вдыхаю аромат лаванды и чабреца. Это похоже на последний мой свободный вдох.
— Анна, ты только посмотри, по-настоящему посмотри на этот вид! — умоляющим голосом говорит Тобиас.
Вид и вправду очень живописный. Во все стороны от нас разбегаются фиолетовые холмы. Слева вытянулись в ряд укрытые снегом Пиренеи, такие далекие, что кажется, будто они плывут по горизонту, а их мягкие очертания сливаются с облаками. Справа вдали поблескивает Средиземное море.
Мы могли бы отказаться от ребенка. Мы могли бы уйти от всего этого и погрузиться в нашу прежнюю жизнь. Через несколько лет я могла бы стать шеф-поваром в лондонском ресторане. Тобиас мог бы писать музыку для рекламы. У нас была бы комфортная жизнь. Страдания не могут вечно быть такими сильными. И от Фрейи в итоге останется только тупая боль…
Но здесь забрезжил другой путь: дом во Франции, физически и умственно неполноценный ребенок, которого нужно воспитывать, и будущее, ускользающее в дымке неопределенности, как контуры этих гор, что расплываются на фоне неба.
***
— Я хотела переехать в Прованс. — Даже для меня самой мой голос звучит раздраженно.
— Но Прованс — это очень дорого, — возражает Тобиас. — В Провансе мы могли бы позволить себе купить только кладовку для метел. А здесь все такое большое — громадный потенциал, и это действительно очень дешево.
Мы снова сидим во взятой напрокат машине, которая катится по шоссе в сторону Экс-ан-Прованса — в сторону той Франции, которую я знаю: Франции лазурного моря, красивых людей и благородных оливковых рощ.
В Лондоне мне казалось, что заехать во время этой поездки еще и к Рене будет очень удачной идеей. Но сейчас мне просто безумно хочется быть с моим маленьким ребенком. Этот день я могу пережить только потому, что знаю: завтра вечером я смогу ее увидеть.
— В чем дело? — спрашивает Тобиас. — Нервничаешь по поводу того, что снова встретишься с Рене?
— Ну да, немного, — отвечаю я. Так мне кажется проще.
— Это естественно. Ты и так уже немало наездилась. — Возникает еще одна пауза. — Собственно говоря, а он не предлагал тебе работу преподавателя у себя? — забрасывает удочку Тобиас.
— И не предложит, если мы купим дом в трех часах езды от него.
Тобиас выглядит обиженным.
— Я только хотел сказать, что ты могла бы рассмотреть другие варианты. Ты строишь многие планы, основываясь на том, чего может и не произойти…
— Это точно произойдет. Рене мне как родной. О’кей, три года он безжалостно оскорблял меня на учебной кухне, но при этом он всегда заботился обо мне. Николя, может быть, и успешный, но он — просто машина, его жизнь без работы абсолютно пуста. Рене нашел свой путь, стал шеф-поваром мирового класса и совершенно сложившимся человеком. Он как-то устроит меня.
***
Приезд в институт Лекомта для меня словно возвращение в прошлое. Я чувствую себя дрожащей семнадцатилетней девчонкой, впервые поднимающейся по безукоризненно чистым каменным ступеням к внушительной входной двери.
Сегодня мне не нужно звонить. Дверь распахивается, и за ней стоит Рене, который ждет меня. Он постарел с момента последней нашей с ним встречи, на большей части головы заметна лысина. Кожа стала бледнее, и когда он трижды целует меня, дышит он с легким присвистом.
— А где Фрейя? — спрашивает он.
— Все еще в больнице. Понимаешь, как я писала тебе по электронной почте…
— Да, врачи всего еще не знают. — На мгновение он оказывается в замешательстве. Я не привыкла к тому, что сам Рене не знает, что сказать. — Поцелуй меня еще разок, Анна. Как приятно снова видеть тебя!
