Глориана опешила от такого приема и некоторое время не могла вымолвить ни слова. Она чувствовала себя так, будто ее обманули. Она собиралась удивить Талли своим предложением, а вместо этого он сам удивил ее. Глориана решила, что он ей определенно не нравится.
— Ну что ж, — наконец сказала она, — вы совершенно правы. Я действительно хочу, чтобы вы организовали партию. Но я не хочу, чтобы этой партии сопутствовал успех, мне нужна только видимость успеха. Вы ведь знаете, что у нас плохо с деньгами.
— Кто же этого не знает, — ответил Талли. — Как видите, я сам чиню свои ботинки. Правда, теперь мне стало понятно, какое это интересное занятие. Удивительно, почему люди предпочитают платить за то, чтобы кто-то делал это за них. Если вашей светлости понадобится сделать новые подметки, я буду совершенно счастлив услужить вам в качестве сапожника.
— Нам теперь не до шуток, — резко сказала Глориана. — Все очень серьезно. Великому Фенвику нужны деньги. Население так увеличилось, что собственных продуктов не хватает. Приходится импортировать пищу и одежду. Мистер Бентер уверяет, что, добавив в вино воды, мы увеличим экспорт вина. Но князь Маунтджой настаивает на том, что эта мера чревата разрушительными последствиями. Поэтому мы хотим, чтобы вы организовали третью, коммунистическую, партию. В следующее воскресенье устроите митинг (мы получим на это разрешение епископа Альвина), скажете народу, что правительство должно быть свергнуто и все такое. Тогда мы доведем до сведения американцев, что нашему герцогству угрожают коммунисты, и американцы дадут нам деньги, в которых мы так нуждаемся.
Пока Глориана говорила, Талли закурил трубку. Надо отметить, что в последнее время некоторые формальности, ранее соблюдавшиеся при дворе, стали нарушаться. Поэтому Талли мог закурить в присутствии герцогини, ведь это же была не официальная аудиенция во дворце. А Глориана могла прикатить в домик лесничего на велосипеде. Не сидеть же ей целый день в замке взаперти!
— Коммунистическая партия! — воскликнул Талли и выронил из рук спичку. — Но у нас коммунизм не будет иметь успеха! Он невозможен в сельскохозяйственной стране. Можно заставить несчастных фабричных рабочих производить больше продукции, но нельзя приказать земле давать все больший урожай. И даже Маркс не в силах управлять погодой. Дождь идет тогда, когда он должен идти.
— Вот это как раз меня и радует, — сказала Глориана. — Повторяю, нам не нужен успех коммунистической партии, нам нужны деньги от американцев.
— Кроме того, — продолжал Талли, будто бы он и не слышал замечания герцогини, — мне не нравится коммунизм. Мне не нравится сама идея того, что кто-то может быть равен мне. Этого не может быть. Для кого-то я хорош, для кого-то плох. Именно поэтому я вовсе не уверен, что мне нравится демократия. Это ведь абсурдно — сравнивать голос человека, всего лишь умеющего читать, с голосом того, кто умеет читать на двадцати четырех языках. Это я так, к примеру.
К этому моменту герцогиня совершенно потеряла нить их беседы.
— Так какое же правительство приемлемо для вас? — спросила она.
— Не могу сказать с уверенностью, — ответил Талли. — Я было поиграл немного с анархией и выяснил, что видов анархии существует не меньше, чем видов демократии. В анархии столько же анархии, сколько и в любой другой политической философии. Так что я все еще смотрю по сторонам.
— Хорошо, но пока вы оглядываетесь по сторонам, почему бы вам не попробовать немножко побыть коммунистом? Даже если это вам и не нравится, это ведь для блага вашей страны! Подобный акт патриотизма поможет нам выжить, а мы имеем на это такое же право, как и большие страны. Здесь почти шестьсот лет счастливо жили тысячи свободных людей. Великий Фенвик — маленькая страна, но это не значит, что мы должны поступиться своей свободой, которую мы отважно и честно пронесли через века.
В конце своей речи Глориана почти была готова заплакать.
Талли смотрел на нее с нежностью, которой он не испытывал ни к кому в мире, кроме своего отца.
— Вы действительно так любите Великий Фенвик? — ласково спросил он.
