— Поел? — Хозяин вопросительно изогнул бровь.
— Еще как! — воскликнул Мычка с подъемом.
— Хорошо. — Из глаз мужчины исчезло одобрение, а лицо стало суровым. — Теперь сказывай.
Выскоблив из миски последние капли, Мычка ненадолго задумался. Рассказать, как есть, ведь в его умыслах нет зла. Да и какое может быть зло? Охотник охотнику брат и товарищ, всегда поможет, всегда выручит. На бесконечных лесных просторах нечего делить, не из-за чего драться. Только почему лицо хозяина временами твердеет, превращаясь в каменную маску, а во взгляде мелькает непонятная угроза, отчего возникает сильнейшее желание распрощаться, и как можно быстрее уйти?
Заметив колебания гостя, Хозяин пожевал губами, произнес:
— Ладно, паря, вижу правду говорить не хочешь. Пока не ляпнул чего, не подумав, договоримся так. За услугу услугой ответишь, чтобы обид не было. Седьмицу, другую побатрачишь — отблагодаришь. Оклемаешься, вон, с лица совсем спал, ни рожи ни кожи, только кости и торчат, а заодно решишь, дальше пойти, или здесь остаться.
Мычка опешил. Отблагодарить за помощь несомненно нужно, но батрачить седьмицу, тем более две, всего лишь за ночь в холодном, насквозь пропыленном сарае… В родной деревне, зайди кто подобным образом на огонек, отогрели бы, спать уложили, а на утро проводили, да еще и узелок с пищей выдали. Мычка пытливо взглянул на хозяина, не смеется ли. Но лицо собеседника сурово, из-под морщинистых век настороженно и цепко сверкают глаза, порой приобретая то странное выражение, что промелькнуло с самой первой встречи.
Однако, какой бы несоизмеримой не казалась благодарность, хозяина придется уважить. Лупцуя жестким шершавым ремнем за очередную провинность, отец, бывало, говаривал — за проступки ответ держи, чтобы впредь неповадно было. За эти дни он совершал ошибки трижды: погнался за кабаном, потерялся, и, главное, покинул деревню, когда должен был оставаться на месте. За подобное не то что седьмицу — до весны работать мало!
Мычка вздохнул, сказал с чувством вины:
— Побатрачу сколько скажешь.
Хозяин покивал, сказал с заметным довольством:
— Вижу, парень ты смышленый. Будешь батрачить хорошо — расстанемся полюбовно. Но смотри, — он вновь нахмурился, — с местными не зарывайся, и гонор не кажи. Иначе живо растолкуют, кто есть кто, да так, что небо с овчинку покажется. Здесь таких не любят.
Последние слова хозяин произнес с такой глухой ненавистью, что Мычка содрогнулся, спросил едва слышно:
— Каких?
Собеседник вздернул губу в кривой ухмылке, так что стали видны пожелтевшие кривые зубы, прошептал:
— Вершинников — нечисть лесную.
— Вершинников?
Мычка некоторое время непонимающе моргал, но, перехватив взгляд хозяина, едва не буравящий голову, невольно вздернул руку. Пальцы коснулись волос, чуть сдвинулись, дотронувшись до уха, замерли.
Хозяин покивал, произнес с нажимом:
— Их, их, родимых. Тем и отличаются, что уши, как у зверья — острые, да подвижные. — Заметив, как Мычка поспешно взъерошил волосы, он оскалился, добавил: — Да и статью. Что стар, что млад — все поджарые, тонкокостные, что твой хорек. Не силой — ловкостью берут. Ну и, конечно, кожа.
— А с кожей что? — чувствуя, как перехватило горло, прошептал Мычка.
Хозяин пожал плечами.
— Бледные. Даже на солнце не темнеют. Одно слово — нечисть. — Добавил с насмешкой: — Да что я все рассказываю, а то сам не знаешь? А коли забыл, ха-ха, в воду глянь, или в таз начищенный, живо вспомнишь.
Оглушенный услышанным, Мычка с трудом вымолвил:
— А почему… вершинники?
— Кто ж его знает. Видать, на верхушках живут: на деревьях, или, может, на холмах. Нечисть, одно слово. Ладно, разговоры разговорами, а дело стоит. — Он поднялся, направился к выходу. — Пойдем, покажу, что делать, да прослежу. А то напортишь, исправляй потом.
Хлопнула дверь, в сенцах завозилось. Ошеломленный услышанным, Мычка замедленно поднялся. Позади грохнуло, раздраженно зазвенело. Обернувшись, Мычка перехватил недовольный взгляд хозяйки, поспешно выскочил за хозяином. Руки натягивают сапоги, взгляд бездумно мечется по стенам, но в голове затишье. Мысли движутся замедленно, со скрипом, словно тяжелый жернов. Череп раскалился от бесплодных попыток понять услышанное.
